Приключения маленькой птички
Шрифт:
— Кто ты? И почему я не могу войти?
И опять в ответ была тишина, а вокруг темнота, не считая яркой стены света.
— Что ж, не войду здесь, значит войду в другом месте, — проговорила я вслух, скорее, для себя, чем для того, кто говорил в моей голове.
И пошла вдоль стены света в левую сторону, через каждый шаг, пытаясь прощупывать ее руками. Ведь где-то же должен быть вход в чертоги Цирбиса?
Почему я пошла в лево не знаю, не было четкого решения, просто хотелось, как можно скорее уйти в небытие, убежать.
И опять мне показалось, что я шла несколько дней, или даже недель? А может, прошло не больше песчинки?
Я этого не понимала, но я не давала себе времени на раздумья, мне не хотелось думать не о чем. Я гнала от себя все воспоминания — абсолютно все.
Сначала я смогла не думать о моих любимых мужчинах, а потом не думать о родных, а потом не думать и о себе. Я просто зациклила свой разум на поиске входа за грань.
Голос в моей голове постоянно повторял одну и ту же фразу — «У тебя не получится войти», но никогда не отвечал на мои вопросы.
И однажды я прекратила спрашивать, а вскоре и голос в моей голове стал утихать. С каждым разом он становился все тише и тише, а когда совсем затих, я вдруг поняла, что устала и решила отдохнуть.
Села на попу, откинулась спиной о стену света и прикрыла глаза. Просто на одну песчинку.
И как ни странно опять услышала голос, но он был очень тихим почти не слышным.
«Глупая девочка, тебе нельзя спать…», — прошелестело где-то далеко, на грани слышимости.
«Проснисссссссссь……»
Но я обиделась на него, он со мной не хотел говорить, когда я спрашивала, а сейчас заговорил? Теперь моя очередь молчать.
Я зевнула, прикрыв рот ладошкой, и свернулась клубочком, возле стены, завернувшись в уютный кокон своих крыльев. И мне стало так легко и уютно, а все мысли покинули меня.
«Я совсем чуть-чуть посплю, а затем пойду дальше», — подумала я, погружаясь в сон.
«Богам нельзя засыпать» — кричал голос в пустоте, — «Проснись глупая, проснись!!!»
Но сладко посапывая в уютном коконе своих крыльев, самочка ирлинга уже погрузилась в глубокий сон, ничего не слыша. Юнна богиня желаний, отвергнутая всем миром, уснула в «Межмирье», не желая слушать своих дедушку и дядю, а они не могли пробиться в ее сознание, Олирания хоть и была молода, но уже слишком сильна.
— Как думаешь, отец, они догадаются за ней прийти? — спросил Цирбис сидя рядом со своей племянницей на корточках и перебирая пушистые перышки на ее крыльях.
— Сомневаюсь, — пришел ответ с другой стороны света.
Ведь даже собственные дети, не могли смотреть на демиурга, поэтому он никогда не показывался им на глаза.
— Может быть им подсказать?
— Не стоит.
— Ты решил их наказать? — усмехнулся старший сын создателя.
— Да, — пришел лаконичный ответ.
— Что ж, думаю, ты прав, им не помешает немного понервничать. В следующий раз будут думать, как отвергать любовь богини.
— Я рад малышка, что ты оправдала наши надежды, — с завистью посмотрел бог и создатель ирлингов на прекрасные крылья племянницы, — может и мне провернуть что-то подобное? Как думаешь отец?
— Как пожелаешь сын мой, но тогда тебе придется полностью лишиться своей памяти.
— Я знаю, — не много нервно тряхнул светлыми волосами мужчина, всматриваясь в темноту, — она смогла, значит и я смогу.
Он решительно встал и направился в противоположную от своих владений сторону. Давняя мечта вернуть крылья была слишком сильна. И племянница доказала всем, что можно лишится всего — многовекового опыта, памяти, и даже своей сути, ради мечты. Она рискнула, а чем хуже древний бог и создатель целой расы?
Цирбис мысленно усмехнулся и уже не пошел, а побежал на встречу к новой жизни.
Эпилог
Я ощущала нежные лёгкие касания к своим крылья, и такие же нежные, на грани слышимости приятные мужские голоса. Меня словно качало на волнах обволакивающих и сладких прикосновений, но спать хотелось слишком сильно, и я все никак не хотела даже попытаться открыть глаза.
Ласковые и тёплые руки перевернули меня на спину и осторожно начали разворачивать мои крылья. Мне не хотелось сопротивляться, я не чувствовала угрозы для себя абсолютно и поэтому позволила заботливым рукам все же освободить меня из уютного кокона.
Прохладный воздух мгновенно коснулся моей разгоряченной кожи, и я застонала от раздражения. Но когда хотела уже вновь завернуться в тёплый щит своих крыльев, то почувствовала, как два горячих мужских тела оплели меня с обеих сторон, нагло ложась прямо на мои крылья тем самым, придавливая их к теплой твердой поверхности, чем-то похожей на каменную, на которой я лежала и, не давая мне возможности воспользоваться ими по назначению. Хотела уже раздраженно зашипеть и попытаться вывернуться из наглых конечностей, но сладкие нежные поцелуи в висок с одной стороны и с успокаивающими нотками тихий голос с другой стороны, вмиг заставили меня успокоиться и расслабиться в объятиях двух так знакомо пахнущих мужчин. Цветы…, это были цветочные запахи. А ведь это что-то означало? Но цепкие словно лапки паучков плетущих паутину объятия сна не давали мне выбраться из сладкой дремы, и поэтому я все никак не могла вспомнить кто эти двое, что так нежно целуют моё лицо и шею?
Цветочные запахи усиливались, как и объятия мужчин. А их нежные поглаживания моих рук, плеч и шеи постепенно становились более смелыми и даже жадными. С каждым прикосновением распаляя меня, заставляя просыпаться всему моему организму, а в особенности сладко заныть низ живота.
Я не знаю, сколько длилась эта чувственная пытка, только лишь разгоряченным сознанием понимая, что ласкают меня целых четыре руки.
Вскоре я и не заметила, как эти руки освободили меня от одежды. Но я была совершенно не против, ведь от прикосновения ткани к моей разгорячённой коже я чувствовала сильный дискомфорт.