Приключения маленькой птички
Шрифт:
Савва в те годы сам себя не узнавал, он принимал очень жестокие решения, ради выживания даже не только расы людей, но и всего мира Азран. Порой ему приходилось жертвовать тысячами, чтобы спасти миллионы.
И эти решения навсегда остались в его сердце на его совести, с этим он жил все две тысячи лет. До сих пор все считают его не только освободителем, но и жестоким тираном. Его жестокие расправы с поданными, которые смели ослушиваться его приказов, вошли в историю, превратились даже в легенды. И страшные сказки на ночь.
Но он был рожден ради того, чтобы сохранить мир Азран и его созданий. И поэтому обязан был принимать все те тяжелые решения и брать на себя ответственность за них. И он брал, он принимал, он делал. Делал все, чтобы спасти мир, который медленно, но верно погружался в хаос.
Савва вспоминал, как пошли первые волны — начала хаоса, начала разрушения их мира. Страшные катаклизмы. Он видел их во снах, и он видел тех, чьи желания приносили столько боли и страданья в их мир. И он видел всегда лишь бездушный черный камень, что никому и никогда не отказывал — он всегда выполнял абсолютно любые желания.
А потом Савва просыпаясь в холодном поту прыгал через магический портал, но всегда опаздывал. Целые города сносили цунами, целые поселения уничтожались землетрясениями. А Архимаг вынужден был лишь пытаться спасать остатки выживших.
Стараться переносить их в другие селения, договариваться, заставлять других принимать выживших. По началу Савва недоумевал, как не помочь ближнему в беде? Но вскоре уже махнул рукой и просто стал наказывать недовольных, и даже порой казнить тех, кто упорствовал слишком усердно. Эти решения давались ему нелегко, и это было лишь начало.
В следующую волну пришли засуха, неурожай, затем голод и болезни. И все это касалось не только людей, но другие расы. Эльфы впервые познали ужас и страх от того, что Великий лес начал медленно желтеть и погибать. А их магические силы слабеть.
Дроу с гномами столкнулись даже с высыханием подземных водных источников, а их пещеры в связи с высыханием мхов стали погружаться в темноту.
С голодом было бороться еще сложней, но Савва пытался, и не он один, все правители делали все возможное, чтобы сохранить жизни своим поданным. В этот сложный период они смогли скооперироваться, они смогли заставить побороть врожденные неприязнь между расами, гордость и ненависть. Они заставили взаимодействовать всех друг с другом, дабы сохранить мир Азран.
Третья волна была последней и самой сложной. Встали армии мертвых. Всех тех, кто погиб во время первой и второй волны, все они пошли на оставшихся в живых, измученных голодом и болезнями.
Вся война длилась каких-то тридцать лет. Но за эти годы смогла выкосить семьдесят процентов всего населения мира Азран.
И поэтому Савва понимал, какое сложное решение он должен принять. И он понимал, что после того, что сделает жить уже не сможет. Опять он брал на себя всю ответственность за содеянное. Но это был его долг. Жизнь миллионов против жизни жалкой кучки разумных.
Естественно выбора у Архимага не было…
Савва все наблюдал за маленькой поникшей фигуркой и ждал. Он знал, что примерно должно сейчас произойти. И видел, как Сэбис окутывает ее прозрачными нитями своей воли. Савва слышал все его слова и понимал, что скоро ему придется действовать. И времени на раздумье ему никто не даст.
Он уже увидел, как его малышка, медленно поворачивается под воздействием слов темного бога и так же медленно идет к краю платформы раскрывает свои белые крылья и спрыгивает вниз.
А Сэбис в этот момент прикрывает глаза и начинает читать заклинание. Прозрачная магическая дымка вырывается из его рук, сплетаясь в затейливую вязь. И Архимаг узнает в этой вязи заклинание, вводящее в транс. Савва знает об этом заклинании, у любого разумного отключается разум и он начинает действовать на инстинктах. И эта вязь летит в сторону эльфов.
«Значит, Сэбис решил ввести эльфов в транс, чтобы они и Оли закончили ритуал» — мысленно констатировал для себя факт Савва.
Прозрачная вязь приблизилась к обездвиженным эльфам и запустила свои прозрачные лучики прямо в головы эльфийских принцев. Ри и Ли даже попытались увернуться, но естественно у них ничего не получилось.
Оли медленно подошла к Архусу и стараясь не смотреть в его глаза, поднесла к его руке клинок хаоса, который появился в ладони девушки. Она чуть ткнула острием клинка палец сурда и капля крови упала на ее браслет. Тот мгновенно впитал в себя кровь, а первый тусклый символ вспыхнул ярким светом.
Савва увидел, как Архус силился, что-то сказать, но даже не смог открыть и рта. Значит Сэбис отобрал у него эту возможность? Сурд нахмурился и попытался поймать взгляд Оли.
Но она больше ни на кого не смотрела, только себе под ноги. В глазах Архуса мелькнула вина, но он тут же прикрыл их и отвернулся.
Заклинание Сэбиса подействовало мгновенно. И взгляд эльфов помутнел. Их плиты начали медленно опускаться, возвращаясь в горизонтальное положение.
Все мужчины с напряжением наблюдали за их единственной, она шла к эльфам. Сэбис же улыбался, а его глаза сияли триумфом победителя.
А Савва понимал, что время истекает, и ему хотелось еще как можно дольше провести эти мгновения рядом с любимой, просто смотря на нее, даже вот так из далека, о прикосновениях он даже уже и не мечтал. И Архимаг не теряя времени, запоминал все черточки своей единственной, начиная от кончиков пальцев на ее подрагивающих руках испачканных кровью и заканчивая кончиками ее белых локонов.
Сможет ли его душа помнить о ней, найдет ли он ее в следующей жизни? Или следующей для них уже не будет? Савва этого не знал, но ему безумно хотелось, чтобы она была.
Савва уже не видел, какими взглядами провожали Оли остальные мужчины. Голодными, жадными, злыми, растерянными, виноватыми и полными болезненной решимости. Эмоции сменяли друг друга, как стеклышки в калейдоскопе, выстраивались в причудливые фигуры, пытаясь затмить все доводы разума. Устоявшееся мнение, вбитое в подкорку мозга, даже не годами, и не веками, а целыми тысячелетиями и древний инстинкт, тот, что заставляет душу предавать тело и разум, тот, что готов все сделать ради единственной, даже уничтожить все живое, столкнулись в кровопролитной борьбе, где ставка — жизнь целого мира.