Приключения Михея Кларка
Шрифт:
Этот собор — великая молитва, овеществленная в камне.
Возвращаясь в гостиницу, мы шли мимо городской тюрьмы; перед тюрьмой, в отгороженном месте, находились три громадных собаки ищейки. Глаза у животных были свирепые, красные, из пастей высовывались красные языки. Сторож объяснил, что ищеек держат для того, чтобы ловить бежавших преступников, скрывающихся в Солсберийской равнине: Равнина кишела ворами и разбойниками до тех пор, пока не завели этих собак.
Было совсем темно, когда мы вернулись в гостиницу. Поужинав и уплатив по счету, мы стали готовиться к отъезду.
Перед отъездом я вспомнил о бумажке, которую
«Наставления госпожи Мэри сыну Михею, данные в двенадцатый день июня. Год от рождения Господа Нашего тысяча шестьсот восемьдесят пятый. Даны сии наставления по случаю его отъезда на войну. Подобно древнему Давиду он едет сразиться с Голиафом папизма, который своими беззакониями исказил священные обряды, существующие в Английской Церкви и необходимые по закону Божьему.
И да соблюдет мой сын следующие наставления:
1) Меняй носки при всяком удобном случае. Я тебе положила в седельный мешок две пары. Можешь купить еще. На западе этот товар дешев и хорош.
2) Если будешь страдать коликами, вешай на шею заячью ножку. Это самое лучшее средство.
3) Молитву Господню читай каждое утро и вечер. Читай также священное писание — особенно книгу Иова, псалмы и евангелие от Матфея.
4) В эликсире Даффи содержатся многие полезные свойства. Он гонит слизь, мокроту, ветры и простуду. Принимать его нужно по пяти капель. Маленький пузырек этого эликсира ты найдешь в дуле своего левого пистолета. Пузырек для сохранности обернут в шерстяную тряпочку.
5) В подкладку твоей нижней фуфайки я зашила десять золотых монет. Трать эти деньги только в самой последней крайности.
6) Сражайся храбро за дело Господа, но все-таки молю тебя, Михей, во время сражений не ходи очень вперед. Пускай и другие тебе помогают. Особенно не лезь в самую середину свалки, а защищай разумно знамя протестантской религии.
И о, Михей, мой милый, хороший мальчик! Возвращайся домой к своей матери живой и здоровый, а не то я умру с горя! Молиться за тебя я буду беспрестанно».
Этот внезапный взрыв материнской нежности в последних строках письма расстрогал меня, и на мои глаза навернулись слезы. Но письмо матушки в то же время и вызвало на моем лице улыбку. Моей милой матушке некогда было вырабатывать тонкий слог, и она была женщина простая. Ей казалось необходимым облечь свои наставления в форму заповедей, для того, чтобы я их точнее выполнял.
Думать мне над ее советами долго не пришлось, ибо я едва только успел дочитать письмо матушки, как услышал голос Саксона, звавшего меня. Оседланные лошади стучали подковами по камням двора. Пора было уже ехать.
Глава Х
Опасное приключение на равнине
Не успели мы отъехать полумили от города, как послышался стук барабанов и звуки военных рогов. Это подходил конный полк, о прибытии которого нам сообщили офицеры в гостинице.
— Хорошо, думается мне, что мы успели улизнуть, — произнес Саксон, — этот молодой петух пронюхал, должно быть, про нас и сыграл со мной скверную шутку. Кстати, не видали ли вы моего шелкового платка?
— Нет, не видал.
— Так, должно быть, платок вывалился у меня из-за пазухи во время нашей схватки. Мне очень жаль платка. Я небогатый человек, и такие вещи терять убыточно… Майор сказал, что этот полк состоит из восьмисот человек, а за ними следует еще три тысячи. Ну, если мне придется встретить этого Огльторпа или Огильви — как его там? — после окончания дела, — я ему прочту хорошее наставление. Пускай-ка он поменьше думает о химии, да получше сохраняет военные тайны; оно, конечно, хорошо быть вежливым с незнакомыми людьми и рассказывать им все, что они у тебя спрашивают, но правду говорить в этих случаях не годится.
— Да, может быть, и он вам солгал, — возразил я.
— Ну-ну, это едва ли! У него слова с языка сорвались. Ну-ну, Хлоя, потише! Рада, что нажралась овса и готова скакать во весь опор. Чертовски темно, Кларк, прямо дороги не видно.
Мы двинулись по широкой дороге, которая белелась впереди нас в тумане. По обе стороны дороги виднелись деревья. Различали мы, однако, их очертания плохо, так как вечерний туман плотно окутывал собой все. Ехали мы по восточному краю этой великой равнины, имеющей сорок миль в длину и двадцать миль в ширину. Солсберийская равнина захватывает большую часть Вельдшира и переходит в Сомерсетшир. Через эту именно пустыню и идет большая дорога на запад, но по большой дороге мы не поехали, а избрали боковой путь, ведущий к той же цели. Мы рассчитывали, что этот сравнительно маловажный путь не будет охраняться королевской конницей. Подъезжая по большой дороге к перекрестку, ведущему на избранный нами окольный путь, мы услышали позади стук копыт.
— Вот едет кто-то, не боящийся мчаться галопом в темноте, — сказал я.
— Сюда, сюда, в тень! — быстрым шепотом скомандовал Саксон. — Держите меч наготове. Вон его из ножен. Это — гонец с важным поручением, иначе он не порол бы такую горячку.
Став под деревья, мы начали присматриваться. По дороге двигалось какое-то расплывчатое пятно, которое принимало все более определенные очертания и, наконец, превратилось в человека, сидевшего верхом на коне. Всадник заметил нас уже после того, как поравнялся с местом, на котором мы стояли; он немедленно остановил коня и с каким-то странным беспокойством начал оглядываться.
— Здесь ли Михей Кларк? — воскликнул он наконец. Голос был мне очень и очень знаком.
— Я — Михей Кларк, — ответил я.
— А я — Рувим Локарби, — ответил всадник, придавая своему голосу шутливо-иронический тон. — Дорогой Михей, я непременно обнял бы вас, но, к сожалению, это невозможно. Если я сделаю подобное покушение, то непременно вывалюсь из седла, да и вас увлеку в своем падении. Вот и сейчас, остановив сразу лошадь, я чуть-чуть не полетел кувырком. Да, по правде сказать, и все время я только и делаю, что шлепаюсь наземь и снова взбираюсь на лошадь. И это от самого Хэванта, прошу заметить. Лошадь, видно, попалась такая. С нее очень удобно падать.
— Боже мой, Рувим, зачем это вы прискакали сюда? — воскликнул я изумленно.
— За тем, Михей, за чем и вы, и дон Децимо Саксон, любивший купаться в Соленте. Я вижу этого благородного дворянина? Как изволите поживать, ваше превосходительство?
— Так это вы, молодой петушок? — проворчал Саксон, не особенно обрадованный прибытием Рувима.
— Сам, собственной персоной, — ответил Рувим, — а теперь, веселые кавалеры, подстегивайте лошадок и марш вперед. Терять нам времени нельзя. Завтра мы должны поспеть в Таунтон.