Приключения Мишки в Тонком мире
Шрифт:
– Кто такие? – поинтересовался один, тот, что справа.
– Путешественники мы, – ответила за двоих Найка. – Идём по миру.
– Зачем?
– Хотим посмотреть, как другие народы живут. Интересно. Чего сиднем сидеть на одном месте?
– Как по мне, нет ничего лучше, чем дома у печки лежать и кости греть, – пробасил второй мужик, почёсывая пятернёй курчавую шевелюру. – Охота была ноги бить!
– А вы, кто будете, дяденьки?
– Мы-то? – приосанился первый. – Мы – кордонная стража. Земли наши бережём от лиходеев чужих.
– Ага, – усмехнулся второй. – У нас своих хватает. Неча чужим ещё приходить.
– Да что ты говоришь такое! – первый, даже, обиделся на своего товарища. – Нет у нас лиходеев. Почти, нет. У нас за лиходейство одно наказание: живьём в землю вниз головой закапываем. Чтобы неповадно было.
– Нам бы обогреться да просушиться, – протянула Найка.
– Так, это, тут полянка неподалёку. Там землянка стоит, ручей, опять же, и очаг есть. Пошли.
Поляна, действительно, была совсем неподалёку. Судя по весело играющим языкам пламени костра, там они и сидели, доблестно неся службу, пока не услышали голоса парня и девчонки. Или, скорее, их заставил насторожиться свист водоросли. Миха, понукаемый Найкой, тут же скинул свои ботинки, и мужики повесили их на палках, воткнутых рядом с костром.
– Чудные у тебя боты, – проговорил один из стражников. – Это, где же такие делают?
– Далеко, – махнула куда-то себе за спину девчонка. – Да, мы хотим где-нибудь у вас новые прикупить.
– Тут недалеко деревня будет. Там у скорняка и купите, если есть на что.
– Сменяем на что-нибудь, – дипломатично отозвалась Найка.
– А что у вас лиходейством зовётся? – поинтересовался Миха. – А то, зайду не туда, или посмотрю не так, и всё – вниз головой в землю.
– Так, просто всё. Воровство, жульничество, смертоубийство и бузотёрство. У нас законы простые.
– Что же ты, Таоян, детей баснями кормишь? – первый стражник покопался в своей суме, притороченной к широкому кожаному поясу, и достал оттуда половину каравая. – Неси уху, кормить их будем.
– Это ты, Тулан, правильно говоришь, – второй спохватился и убежал в землянку, откуда появился почти сразу, неся в руках котелок. – Сейчас, на огне быстро разогреется. Хоть, поедите.
Он сноровисто прицепил котелок к стоящей над костром закопченной треноге и помешал большой деревянной ложкой.
– Как же вы через кордонную стражу болотников прорвались? – поинтересовался Таоян.
– А я сутки в кустах сидела, высматривала, когда у них отдых будет. Вот и присмотрела, что лучше всего в полдень идти.
– Это правильно. Главное, ночью не соваться, а то они на ночь служебных гадюк выпускают. Пройти, вообще, не возможно. Вот, негодяи! Чего людей взаперти держать? Наши, вон, и к Летучкам ходят, и в Огненные земли, и – ничего. Хвосты и рога не выросли, разбойничать не начали.
– Дак, их только выпусти, – засмеялся Тулан. – Из такой сырости все убегут. Некому будет жаб пасти.
– Неправду говорите, – возмутилась Найка. – Сырость у нас очень уютная. Хорошо у нас.
– Что же ты, тогда, сбежала?
– Не хочу на одном месте всю жизнь сидеть. Мир хочется посмотреть.
Уха была очень вкусной, наваристой. Или, это с голодухи показалось? Мишка с утра только сухомяткой перебился, а побегать пришлось. Найка, вообще, сутки в кустах просидела. Как бы то ни было, но ели так, что за ушами трещало. Таоян, покачав головой, налил им ещё добавки, которая так же быстро исчезла у них в желудках.
– Спасибо, – отдуваясь, наконец, заговорил Миха. – Вкусно очень.
– Ещё бы не вкусно! – отозвался Тулан. – Таоян мастер уху варить. Может, ещё?
– Нет-нет! – запротестовали оба, почти в один голос. – Наелись.
– Ну, тогда отдыхайте, пока. А мы пройдёмся, границу посмотрим.
Мужики поднялись и пошли в лес. Только сучья под ногами затрещали. Мишка про себя усмехнулся. Тоже мне, пограничники. В его понимании пограничники должны передвигаться тихо, незаметно, словно кошка, чтобы нарушителя не спугнуть раньше времени. А тут – словно медведи прут напролом через кусты.
– Открывай торбу, – зашипела Найка, только стражники скрылись за деревьями.
– Зачем?
– Посмотрим, что там тебе Алпат положил.
– Для чего?
– Ну, во-первых, деньги поищем. И, потом, должны же мы знать, что у нас есть.
– Ну, давай посмотрим.
Миха перевернул торбу и вывалил всё содержимое прямо на траву. Найка тут же принялась ворошить кучку.
– О! Огниво! Будет, чем костёр развести. Еда – понятно. Смотри! Даже ложка с вилкой! А, чего он котелок не положил?
– Не знаю. Может, не подумал?
– Вряд ли. Ну, ладно, придумаем что-нибудь.
– Денег нет, – грустно развёл руками Миха. – Ни кошелька, ни бумажника.
– Как нет? – Найка вытащила из-под свёртка с хлебом довольно увесистый мешочек. – А это, что?
– Кисет какой-то, – вспомнил Мишка фильмы про войну, где солдаты доставали из таких же мешочков табак и делали самокрутки. – Может, он думал, что я курю?
– Это – кошель. Вот, смотри.
Найка развязала шнурок, которым было стянуто горлышка мешочка, и высыпала на ладонь несколько жёлтеньких, красноватых и белых кругляшей.
– Есть деньги! Смотри, не поскупился. Тут тебе и золотые, и серебро, и медь.
– Это – деньги?
– Да. Что же ещё?
Мишка взял один из кругляшей, покрутил в руках и, даже, попробовал на зуб, как видел в каком-то историческом фильме по телевизору. Металл, как металл. И как они в старину понимали, настоящие деньги, или фальшивые? По вкусу, что ли? На каждом кругляше с одной стороны было изображение Алпата, а на обороте – тот же герб, что и на торбе.
– Это, какая?
– Ты, что, не видишь, что она жёлтая? Золотой это.