Приключения наследницы
Шрифт:
Оба посмотрели на устроенную нами загородку, за которой пряталось ведро, и переглянулись.
Потом так же молча поднялись по лестнице наверх. Причем тот, что с подносом, опять шел первым, а другой, с ружьем, прикрывал его.
Отчего-то атаман расщедрился. Обед нам подали такой, каким кормят скорее не пленников, а дорогих гостей.
Зимин обозрел это продовольственное великолепие и пробормотал:
– Выходит, он все же боится. А я уж было подумал, наш разбойничек пошел ва-банк: или пан, или пропал!.. – Он продолжал рассуждать вслух: – Хотя, с другой стороны, ничего хорошего в будущем его не ждет.
– Между прочим, я тоже боевой офицер! – заметил Джим и осекся. Видимо, он вовсе не собирался этого говорить.
– Вот как? – нарочито изумился поручик. – А я думал, вы штатский. Мало ли, может, состоите при мисс Хелен как ее персональный рыцарь.
Джима его замечание задело, но он не спешил вступать с Зиминым в перепалку. Вероятно, прикидывая, насколько он может перед нами раскрыться. В том, что ему есть что скрывать, я уверялась все больше и больше.
И тут я рассердилась.
– Сейчас же прекратите, Владимир Андреевич! – прикрикнула я на поручика, даже сама удивилась металлическим ноткам в собственном голосе. – Чего вы хотите? Поссориться с Веллингтоном? Какая вам разница, военный он или штатский? Джим – мой гость. И вы, между прочим, тоже. Так что и ведите себя как гость.
Я думала, что Зимин обидится, но он лишь взглянул на меня. И на этот раз с удивлением. Что он там в отношении меня напридумывал, если малейшее разумное действие с моей стороны ставит его чуть ли не в тупик?
Глава шестая
Наверное, чего-то я не понимала, но невольно сделала то, что поручик от меня ждал.
– Вы видели? – кивнул Зимин на захлопнувшуюся дверь погреба. – Вот вам еще один вариант.
Еще! Если быть объективным, то пока ни одного из вариантов нашего спасения он как раз и не назвал. Кроме того, что нас убьют или живьем замуруют.
– Может, сначала поедим? – осторожно предложил Джим, оглядываясь на спящую Хелен.
Наверное, раздумывал: будить бедную женщину или не будить?
В отличие от него поручик сантиментами не страдал. Он без предупреждения громко позвал:
– Просыпайтесь, Хелен, нам принесли обед.
А когда увидел мой свирепый взгляд, ничуть не смутился.
– Дневной сон в несколько раз продуктивнее, чем ночной. За двадцать минут дневного можно вполне наспать на два часа.
– Наспать! – передразнила я его, впрочем, уже в полный голос, потому что до сего момента мы говорили полушепотом, чтобы не разбудить уснувшую женщину. Она как раз заворочалась на своем жестком ложе, открыла глаза. Я ей предложила: – Пойдемте, я полью вам из кувшина, умоетесь.
Аксинье я лишь показала глазами на стол, и она стала расставлять миски, открыла судок с чем-то мясным, и по нашей темнице поплыл восхитительный запах съестного. Кажется, мы все поняли, как проголодались, потому никто не стал чиниться, а принялись за еду со здоровым аппетитом. Даже Хелен.
Насытилась я быстро и тут же опять вспомнила про Сашку: «Где его черти носят? Неужели нельзя придумать способ, чтобы дать о себе знать?!»
А что, если Осип его поймал и убил? С ним ведь можно и не церемониться, Сашка – такой же крепостной... Но тут же я сама себя и остановила. Убивать-то зачем? Его можно тоже посадить под замок. В какой-нибудь амбар...
Кажется, я заразилась от Зимина придумыванием вариантов. Или, может, это обычное свойство человеческой психики: додумывать то, что неизвестно, но о чем хотелось бы знать.
Однако нелегко давалась мне самостоятельная жизнь. Я напоминала себе бабочку, которая едва вылезла из кокона, как тут же попала в бурю, грозящую сломать ее хрупкие крылышки.
Но подумав так, я себя и одернула. Не такие уж хрупкие эти крылышки, если я не теряюсь в сложных ситуациях и не устраиваю истерик, а стараюсь быть по возможности полезной своим товарищам.
Кстати, мои товарищи – я имела в виду тех, что мужского пола – нашли все же в куче вещей две шпаги с богато отделанными эфесами и теперь, став в позицию, устроили нечто вроде турнира. Скакали, прыгали, гонялись друг за другом, чем вызвали у меня снисходительный вздох: мальчишки, да и только!
Предводительствовал, конечно же, Зимин. Я уже замечала, что при своей кажущейся неуклюжести двигался он быстро и бесшумно. Джим поначалу никак не хотел с ним фехтовать. Он посматривал на меня: мол, как я к этому отнесусь, но я сидела с каменным лицом, не подавая виду, что меня это смешит.
В конце концов я присела у кучи вещей и стала их перебирать, складывая отдельно посуду и одежду. Терпеть не могу сидеть без дела. Дома всегда чем-нибудь занималась: рисовала ли, читала, вышивала или пыталась гадать на картах, чему меня научила одна из питерских подруг.
Дело потихоньку двигалось к ночи. Хелен опять вернулась на свое лежбище, а мне, как назло, спать не хотелось.
Аксинья некоторое время сидела на лавке – я не позвала ее с собой. Потом потихоньку подошла ко мне, остановившись на небольшом расстоянии, а потом потихоньку придвинулась и ненавязчиво стала помогать мне. Света у нас было предостаточно, так что мы вполне могли вещи рассмотреть.
Чего здесь только не было! Зимин говорил про обоз, но чей? Если французский, то становилось ясно: везли награбленное в богатых домах, скорее всего поспешно брошенных своими хозяевами. Да и если не французы, то кто?
Я невольно произнесла это вслух.
– Мародеры, – подсказал мне Зимин, которому надоело фехтовать, и теперь он вместе с Джимом подошел к нам и стоял, глядя, что мы с Аксиньей вытаскиваем из кучи вещей.
Я укоризненно оглянулась на них. В самом деле, стоят над душой, уж лучше бы продолжали фехтовать!
– Что еще можно делать в винном погребе, где нет никакого вина?
Только поручик это произнес, как оно и нашлось. Я как раз засмотрелась на одну небольшую, но талантливо выполненную картину: маленькая девочка в розовом платьице, обнимающая за шею огромную собаку. А поручик приподнял какую-то мешковину и обнаружил бочонок, видимо, кем-то из разбойников и спрятанный.
– Если мне не изменяет нюх, здесь вино! – радостно сообщил он, взбалтывая бочонок и поднося к уху, чтобы лучше слышать булькающую жидкость. А потом точно так же поднес его к уху Веллингтона. – Джим, дружище, как вы на это смотрите? Не правда ли, это дар свыше, необходимый для того, чтобы скрасить наше убогое существование?