Приключения Натаниэля Старбака
Шрифт:
Эти фотографии в нарядных рамках стали бы памятным подарком для оставшихся в городе семей, а также сувениром и для самих солдат на протяжении всех долгих лет их жизни.
Офицеры могли отпечатать свои портреты на визитных карточках, эта тщеславная мода очень привлекала Вашингтона Фалконера, который первым уселся в кресло. За ним последовал Адам.
Процесс был долгим и сложным. Адам сидел на кресле с высокой спинкой и металлической рамой на ней, к которой нужно было прислонить голову.
Рама, скрытая волосами и головным убором, позволяла держать голову абсолютно
— Я действительно должен выглядеть так воинственно? — спросил он отца.
— Так модно, Адам. И кроме того, когда-нибудь ты будешь гордиться этой фотографией.
За спиной у Адама поставили два флага Легиона, а он застыл, неловко уставившись на фотографический аппарат, пока потный помощник фотографа устремился из вагончика в летний домик с мокрой стеклянной пластиной. Пластину вставили в камеру, Адаму велели сделать глубокий вдох и задержать дыхание, а потом крышка с аппарата была снята.
Все присутствующие затаили дыхание. У лица Адама жужжала муха, но второй помощник помахал полотенцем, чтобы ее отогнать.
— Если не можете сдержаться, то дышите, только очень медленно, — объяснил фотограф Адаму. — И ни в коем случае не шевелите правой рукой.
Казалось, что прошла вечность, но наконец Адам смог расслабиться, а стеклянную пластину снова вставили в деревянный короб и унесли в вагончик для обработки. Теперь около рамы устроился Старбак, ее металлические челюсти довольно болезненно сжали череп, он тоже выставил напоказ саблю и пистолет и был проинструктирован задержать дыхание, пока мокрое стекло проявлялось внутри большой деревянной камеры.
Адам немедленно начал корчить рожи из-за плеча фотографа. Он гримасничал, закатывал глаза, надувал щеки и изображал ладонями уши, пока, к его радости, Старбак не засмеялся.
— Нет, нет, нет! — расстроенный фотограф захлопнул пластину крышкой.
— Возможно, экспозиция получилась слишком короткой, — пожаловался он, — вы будете выглядеть как привидение.
Но Старбаку даже понравилась эта мысль — выглядеть призраком, а визитная карточка ему была не нужна, не говоря уже о подарке на память, поэтому он пробрался сквозь толпу, жуя ломоть хлеба со свининой, пока Адам отправился готовить лошадь к скачкам. Итан Ридли был настроен их выиграть, приз составлял щедрые пятьдесят долларов.
Сержант Томас Траслоу играл в блеф с группой своих приятелей, но отвлекся, чтобы посмотреть, как лошади проходят первый круг скачек с препятствиями.
— Я поставил на парня, — признался он Старбаку.
— На Билли Эркрайта на вороном, — он показал на тощего мальчишку на маленькой вороной лошади. Тот выглядел едва ли старше двенадцати и гнался за офицерами и фермерами, чьи лошади, казалось, парят над высокими изгородями, пока они не вернулись к зрителями, чтобы пойти на второй круг.
Ридли с легкостью шел впереди, его гнедая лошадь прыгала уверенно и после первого круга даже не сбила дыхания, а лошадь Билли Эркрайта, похоже, была слишком хрупкой, чтобы поспевать за остальными, не говоря уже о том, чтобы выдержать второй круг.
— Похоже,
— Всё, что ты знаешь о лошадях, парень, я смог бы изобразить на земле с помощью одной слабой струйки из своего мочевого пузыря, — развеселился Траслоу. — А ты бы на кого поставил?
— На Ридли?
— Он хороший наездник, но Билли его победит, — Траслоу наблюдал, как всадники скрылись из вида, а потом окинул Старбака подозрительным взглядом. — Я слышал, ты спрашивал Ридли про Салли.
— Кто вам об этом рассказал?
— Да весь чертов Легион в курсе, потому что Ридли всем растрепал. Думаешь, он знает, где она?
— Он утверждает, что нет.
— Тогда сделай одолжение, не тронь говно, пока не завоняло, — мрачно заявил Траслоу. — Девчонка сбежала, вот и всё. Я от нее избавился. Я дал ей шанс. Дал землю, крышу над головой, животных, работника, но ничто из того, что принадлежало мне, не было достаточно хорошо для Салли. Теперь она в Ричмонде, сама зарабатывает на жизнь, и смею сказать, это будет неплохая жизнь, пока она не приползет обратно с сифилисом.
— Мне жаль, — произнес Старбак, потому что не мог придумать, что еще сказать. Он просто был рад, что Траслоу не спросил, почему он набросился на Ридли.
— Не было причинено никакого ущерба, — объяснил Траслоу, — разве что чертова девчонка прихватила кольцо моей Эмили. Я должен был его сохранить. Если когда я умру этого кольца не будет в моем кармане, Старбак, я не найду свою Эмили.
— Уверен, это не так.
— А я уверен, что именно так, — Траслоу упорно придерживался своих суеверий. Потом он мотнул головой влево. — Ну, что я тебе говорил?
Билли Эркрайт шел на три корпуса впереди Итана Ридли, чья кобыла теперь была вся в пене.
Ридли хлестал кнутом по натруженным бокам лошади, но вороной Эркрайта с тонкой костью легко держался впереди, всё увеличивая дистанцию. Траслоу засмеялся.
— Ридли может хоть до смерти запинать эту лошадь, но быстрее она не пойдет. Она больше и шагу не сделает. Давай, Билли! Давай, парень! — Траслоу уже получил свой выигрыш и отвернулся от скачки еще до ее окончания.
Эркрайт выиграл пять корпусов и уже отъехал в сторону, когда за ним ворвался поток покрытых грязью всадников. Билли Эркрайт получил свой кошелек с пятьюдесятью долларами, хотя чего он действительно хотел, так это вступить в Легион.
— Я умею ездить верхом и стрелять. Чего вам еще надо, полковник?
— Тебе придется подождать до следующей войны, Билли, мне жаль.
После скачек растянули четырех гусей. Птиц подвесили на высоком шесте с намазанными жиром шеями, и один за одним юноши подбегали к ним и подпрыгивали.
Некоторые полностью промазывали, другие хватали гуся за шею, но были побеждены маслом, из-за которого шея птицы стала скользкой, а некоторые пострадали от острого гусиного клюва и отбежали в крови, но в конце концов птицы умерли, а их головы были оторваны. Толпа приветствовала забрызганных кровью победителей радостными возгласами, а те ушли со своими откормленными призами.