Приключения Оги Марча
Шрифт:
– Но это же потрясающе! Вы уверены в своей правоте?
– Я человек серьезный, - напыщенно произнес он.
– Вся моя жизнь это подтверждает. И я никогда не рискнул бы прослыть сумасшедшим, делая ни на чем не основанные заявления. Результат был мною получен, и получен многократно-и это была протоплазма.
– Совершить подобное мог гений.
Он не замахал руками, открещиваясь.
Пусть лучше он окажется гением. Потому что если это не так - значит, я плыву в одной лодке с маньяком.
– Ну, в этом я сомневаюсь, - сказал он.
– Я все-таки не Господь Бог.
– Но разве они не убедились в вашем
– Не захотели. Я так и не добился демонстрации. Да и первые мои клетки были несовершенны, не обладали двумя основополагающими способностями - восстановительной и репродуктивной. Они были стерильны и нестойки. Но за последние два года я поднаторел в эмбриологии и углубленно изучал биологические ресурсы, что помогло мне сделать новые открытия.
Ему пришлось отхлебнуть из фляжки с водой - видно, горло пересохло от беспрерывного говорения. Большеголовый, широкогрудый, он был сдержан и величав, как египетский саркофаг, формой своей повторяющий заключенную внутри его мумию. Но несомненное сходство с лошадью тоже присутствовало.
– Но все же вы не объяснили, почему человек ваших способностей плотничает на корабле.
– Здесь я могу продолжать свои эксперименты.
– Вы хотите сказать, что образцы полученной протоплазмы плавали на «Макманусе»?
– Именно так.
– А сейчас они очутились в океане?
– Конечно.
– И что теперь будет?
– Не знаю. Это один из моих последних образцов, далеко превосходящий первые.
– Что, если с него начнется новая цепь эволюции?
– Не исключено. Что ж тут такого?
– Но это может привести к какой-нибудь страшной катастрофе. Вы, ученые, должно быть, не понимаете, как опасны эти ваши вмешательства в природу!
– воскликнул я, охваченный гневом.
– Вашими экспериментами и атмосферу можно сжечь, и все живое потравить газом!
Поразительно, но он не усомнился в подобной вероятности.
– Разве можно допустить, чтобы кто-то вершил судьбу всей природы, предоставить ему власть над мирозданием!
– вскричал я.
– Ну, шансов, что мир погибнет по чьей-то прихоти, не много.
– И вместо того чтобы продолжить разговор, он погрузился в раздумье.
Бейстшоу часто так задумывался, словно меня и вовсе не было рядом. На лице его отражалась мысль - мрачная и одновременно притягательная. Она и меня увлекала своей непредсказуемостью, заставляя гадать, над чем же он там размышляет. Он по-прежнему исподтишка наблюдал за мной, фиксируя каждое движение, но временами надолго замолкал, каменея, превращаясь в недвижную и безответную глыбу, неподатливый кусок металла. И тогда я начинал волноваться.
Проходили дни, а молчание не прерывалось. Странная, поразительная перемена: вначале не закрывать рта, ошеломляя потоком слов, и вдруг замолчать, замкнуться в себе. Какая там скука! Если так пойдет, то скоро и я окоченею и стану таким же жестким, как древесина нашей шлюпки. Но я и сам был виноват. «У тебя лишь один собеседник, с единственной душой в мире ты можешь сейчас общаться, так в чем же дело? Почему ты не знаешь, как завести разговор? Душа твоего ближнего схожа с твоей, ведь лев подобен всем прочим львам, а здесь вас всего двое и можно говорить начистоту и о самом главном. А ты мнешься, и это, между прочим, большое твое упущение».
Лежа ночью на дне шлюпки, я увидел странный сон: плос- костопая
– Ах ты, старая пьяница! У тебя же сумка набита банками с пивом! Слышно, как они там звякают!
– Нет, это не пиво, это жидкость для мытья стекол, швабры и прочее, нужное мне для работы. Ведь я дала обет каждый день мыть во славу Божию сорок - пятьдесят окон. Так неужели и продыху не знать: дай денежку, помоги!
– Ладно, ладно, - забормотал я, улыбаясь в предвкушении собственной щедрости. Помимо прочего меня радовала встреча с чикагским Вест-Сайдом и его обитательницей. Я сунул руку в карман, намереваясь дать ей немного мелочи. От природы я не то чтобы скуп, но иногда проявляю экономность. Однако, к моему удивлению, вместо денежки на пиво я протянул ей на ладони по монетке разного достоинства: в полдоллара и в четверть, десятицентовик, пятицентовик и пенни - в общей сложности девяносто один цент, которые и перекочевали ей в руку. И тут же пожалел об этом, поскольку милостыня оказалась непомерно велика. Однако досада моментально сменилась гордостью за собственные щедрость и благородство. Уродина рассыпалась в благодарностях - она была настоящей карлицей, непропорционально широкой пониже спины.
– Что ж, отдохни малость от своих окон, - сказал я.
– А у меня вот нет ни одного окошка, которое я мог бы назвать собственным.
– Тогда пойдем, - участливо пригласила она.
– Угощу тебя пивом.
– Нет, спасибо, мать, времени нет. Но все равно спасибо!
– Я почувствовал симпатию к этой женщине и в благостном порыве дотронулся до ее затылка, желая погладить старуху по голове, и меня вдруг пронзило восхищение.
– У тебя потрясающие волосы.
– Почему бы и нет, - негромко произнесла она, - если других дочерей Евы Господь наделяет такими же.
– Грудь мою переполнял непонятный восторг.
– Да пошлет тебе истину милостивый Господь, - сказала карлица, удаляясь в прохладу пивного погребка.
Я вздохнул и нехотя проснулся. Звезды мерцали. Бейстшоу спал сидя, в неловкой позе. Я пожалел, что нельзя немедленно поделиться с ним увиденным во сне.
Но вместо задушевной беседы и доверительности следующий день принес нам противоборство.
Бейстшоу утверждал, что суша близко, - он видел береговых птиц, водоросли и плавающие в воде ветки. Я ему не верил. К тому же и цвет воды переменился, убеждал он меня, - она стала желтее. Однако я этого не находил. Он давил на меня своей эрудицией - мол, он ученый, изучал морские карты, направление течений, производил расчеты и наблюдал все признаки близкой суши. Это именно так. Но я упорствовал в своем неверии, боясь преждевременно радоваться, чтобы не столь горьким было разочарование, в случае если он ошибается.
Но настоящая беда разразилась, когда в западной стороне горизонта я вдруг увидел корабль. Я стал кричать к прыгать, махая в воздухе рубашкой. В неистовом возбуждении я бросился за дымовой шашкой. Все сигнальное оборудование я содержал в порядке, то и дело перечитывая инструкции. И теперь, дрожа от волнения, потными руками неуклюже зажигал шашку.
Между тем Бейстшоу со всей присущей ему невозмутимостью спросил:
– Зачем вы собираетесь сигналить?
Черт! Парень, кажется, не хочет, чтобы его спасали! Он намерен упустить такой шанс!