Приключения парижанина в Океании
Шрифт:
Фрике пытался успокоить Меу. Испуганный хищник прижал уши и угрожающе рычал, не признавая ни друзей, ни врагов. Он готов был наброситься на индийцев. Однако Предок внимательно следил за своим компаньоном нисколько не испугавшись выстрелов. Когда Меу собрался уже было прыгнуть, Предок схватил дубинку и что есть мочи ударил тигра. Бедняга тут же вспомнил недавние побои и послушно вернулся на место. Аргумент оказался сокрушительным. Меу, подобно собаке, уселся рядом с Фрике.
Сипаи были в восторге. Этот молодой европеец, почти мальчик с нежным пушком над верхней губой, необычайно вырос в их глазах; он не просто приручил обоих животных, но еще и сумел заставить одного из
Разве может такой человек не вызвать суеверного ужаса и безграничного уважения? Если бы Фрике знал прекрасный язык Калидасы, которым написана «Шакунтала» [215] , он, услыхав то, о чем говорили индийцы, безмерно бы возгордился. Но, даже не зная языка своих внезапных союзников, парижанин понял, что может рассчитывать на их помощь не только на улицах города, но и в поисках своих товарищей и мисс Мэдж: сипаи стали отныне его личной гвардией.
Всего через несколько минут отряд достиг дворца. Тем временем султан, дрожа от страха, взывал к тем, кто, как ему казалось, остался верен трону. Шум на улицах всякий раз заставлял сжиматься сердце тирана, на протяжении десяти лет мучившего и угнетавшего миллион несчастных подданных.
215
«Шакунтала» — драма величайшего санскритского поэта Калидасы (376–454); это произведение до сих пор не утратило своей популярности в Индии.
Премьер-министр, единственный, кто сохранил хотя бы остатки хладнокровия, пытался принимать какие-то меры для защиты дворца; вызвал малайскую гвардию, поставил часовых, раздал оружие и боеприпасы. При виде сипаев страшное подозрение закралось в его душу.
— Государь! — вскричал он. — Государь! Спасайся, тебя предали!
— Ты лжешь, пес! — отвечал султан, выстрелом сразив беднягу наповал. — Хасан! Где Хасан? Пусть позовут Хасана!
— Он сейчас будет здесь, — послышался голос человека, одетого в окровавленные лохмотья.
Его внезапное появление как громом поразило султана.
— Иривальти!.. О, Боже! Пощади!
Да, это действительно был Иривальти, появившийся словно ангел мщения. Схватив монарха за бороду, он одним махом отрубил ему голову.
— Ко мне, друзья мои! Ко мне! Тиран мертв. Да здравствует султан Хасан!
Однако Иривальти поторопился. Он ничего не пообещал малайцам.
— Нет!.. Нет!.. — завопили те. — Только не араб! Не Хасан!
Иривальти был взбешен; он полагал, что восстание подняли по сигналу Хасана, и никак не мог думать, что причиной всему стало появление Фрике и перестрелка в малайском квартале. Малайцы кинулись на Иривальти и закололи его ножами, бросив тут же, рядом с трупом султана.
В это время сипаи проникли во дворец. Тут уже ружье было ни к чему, Фрике схватился за саблю. Дрались за каждый метр. Парижанин первым вошел в тронный зал в сопровождении Предка и Меу, который, проворно работая когтями и зубами, храбро сражался с малайцами.
Умирающий Иривальти, увидев молодого человека с цветком голубого лотоса в петлице, с трудом поднялся и крикнул:
— Ты будешь султаном! — Это были его последние слова.
Разъяренным индийцам потребовалось каких-нибудь пятнадцать минут, чтобы разделаться с малайцами. Переступая через бьющиеся в предсмертной агонии тела, командир подошел к Фрике и сказал по-английски то, о чем крикнул перед смертью Иривальти. Парижанин не поверил своим ушам, — его провозгласили султаном Борнео.
ГЛАВА 15
Фрике ничем не удивишь. — Друзья составили бы неплохой кабинет министров. — Тигр и орангутан ведут себя замечательно. — Фрике великолепно смотрится на троне. — Драгоценная сабля. — Неожиданное появление. — Предок и Меу скалят зубы. — Визит его превосходительства посла. — Грязное обвинение.
Должны с радостью сообщить читателю, что Фрике ничуть не вскружила голову происшедшая перемена. Перспектива жить как султан нисколько его не прельщала.
— Султан Борнео! Я?.. Невозможно… Впрочем, пусть лучше так, чем иначе. Мало ли чего тут могло быть.
Быть султаном, править множеством подданных и обладать несметными богатствами… Все это сводилось для парижанина в одну фразу: пусть лучше так, чем иначе.
— Хороша монархия, если ее так просто свергнуть. Неровен час меня тут пристрелят. Пожалуй, надо бы воспользоваться случаем и разобраться, что к чему. Начнут требовать с меня должности, награды, почести. Если бы Пьер был здесь, я сразу же назначил бы его морским министром. Черт возьми! Эта должность как раз по нему. А Мажесте? Мажесте стал бы министром общественных работ. Господин Андре, возможно, согласился бы принять портфель министра внутренних дел, а доктор… Почему бы ему не заняться народным образованием? Он мог бы немало сделать на этом посту. Кабы были здесь такие министры, султану нечего было бы бояться. Да… Между тем надо подумать о дне грядущем. Стоит, наверное, приказать сипаям заняться укреплением дворца, чтобы никто не добрался до нашей царственной особы.
Однако индийцы начали строить баррикады, не дожидаясь приказа. Под командованием офицеров они возводили заграждения не только внутри дворца, но и за его пределами. Дисциплинированные и хорошо обученные солдаты быстро справились с этим делом. Впервые за весь день Фрике получил возможность перевести дух и утолить голод, не забыв, конечно, и о своих друзьях.
— Ну что, ребята? Надо быть готовым ко всему. Ты, Предок, поостерегись. Силы в тебе хватит на четверых здоровых мужиков, но не надо так безоглядно рваться вперед, могут подстрелить в два счета. Бери пример с Меу — он смел, но осторожен, что не мешает ему бить точно и вовремя. Не забывай, дисциплина в армии — это уже полдела, а осторожность вовсе не сродни трусости.
Орангутан и тигр внимательно слушали дельные советы и, казалось, абсолютно все понимали. Предок громко кашлянул, опустил свою палку, присел на корточки и обхватил голову руками. Похоже было, что он дремлет, облокотившись на собственные колени. Меу тихо мурлыкал, растянувшись на ковре, и точил когти, что явно не шло ковру на пользу.
Вошли слуги. Они старались держаться на безопасном расстоянии от зверей и замерли у двери.
— Что вы хотите? — спросил Фрике. — Мне больше ничего не нужно.
Командир сипаев подошел ближе, поднял обе руки ко лбу и ответил:
— Господин, слуги хотят облачить тебя в царские одежды. Султан носит белую тунику и тюрбан. Займи место на троне…
— Вы очень любезны. (Как тут не вспомнить бедного Мамамуши из мольеровской комедии? [216] ) Вообще-то я не очень люблю переодеваться.
Офицер настаивал:
— Господин, поторопись! В этой одежде ты — священная персона…
— Моему предшественнику она не слишком-то помогла.
216
Речь идет о комедии Ж.-Б. Мольера «Мещанин во дворянстве».