Приключения, почерпнутые из моря житейского. Саломея
Шрифт:
— Поди посмотри, прекрасная, меблированная, с зеркалами комната, — сказала Пейса.
— Да уж, верно, понравится его благородию, — сказал улан, посматривая на Пейсу, — так я поеду, буду ждать его у заставы.
— Веди прямо сюда; да постой, служивый, ты посмотри, ты увидишь, какая прекрасная квартира, мы за постой дешево берем.
— Ну, посмотрю, — сказал улан, въезжая на двор и слезая с коня.
— Видишь, какая квартира для твоего офицера?
— Славная, славная!
— На-ко, выпей с дороги.
— И квартира славная и хозяйка славная!.. а уж мой офицер такой, что и квартиру ему подай славную и хозяйку славную… ох, да и водка какая славная!..спасибо!
— Если понравилась, так выпей еще… Смотри же, прямо к нам веди, не слушай других…
— Небойсь; да закусить, брат жидовочка, дай чем-нибудь.
— Сейчас, сейчас; вот два бублика.
— Довольно одного. Так прощайте же покуда.
— Офицер твой любит играть, может быть, в карты, так мы ломберный стол поставим, — сказала Пейса.
— И играет, и гуляет, — отвечал улан, моргнув глазом.
— Женатый или нет?
— Какой женатый!
— А богатый?
— Да сорит деньгой; куда их беречь: и поигрывает, и вашу братью задаривает… щедрый, нечего сказать! Ну, поеду навстречу.
— Прямо сюда, да не ошибись. Я пошлю фактора на заставу… Хаймэ! гэ!
Пейса что-то пробормотала, и Хаймэ побежал за уланом.
— Хвалит своего офицера, — сказала Пейса, выходя за ворота, — в карты играет…
— Э?
— И богат; вот и играйте с ним.
— Э?
— Да; со своим братом офицером лучше вам играть; а эти паны в париках — шулера.
— Э?
— Да, я вам говорила.
— Э? Сидоров, дай трубку.
— Трубку-то я подам, сударь, да пустую.
— Табаку нешто нет? Поди возьми у Соломона фунт.
— Поди возьми! — бормотал косолапый кавалерист-денщик про себя, отправляясь в лавку, — пожалуй возьму; мне что! я поди возьми, так сам не будет отвечать… Эй, давай фунт табака барину.
— Фууунт?
— Да, фунт! сказано фунт, так фунт. — У тебя карбованный али сто?
— Да, сто! как бы не так!
— Давай деньги.
— Поди у барина возьми, он тебе даст.
— Даааст? а у барина деньги есть?
— A у кого ж и быть деньгам, как не у господ? Ну, давай же или сам неси; барин велел фунт табаку принести; ну и ступай.
— Велел?
— Говорят, велел; ступай, он, чай, расплатится с тобой.
— Расплатится?
— Стало быть, расплатится, когда велел целый фунт приносить.
— Пойдем, пойдем.
— Пойдем.
Между тем офицер, не дождавшись табаку, отправился по соседству, корчем через пять, к пану Желынскому.
Пан Желынский был знатный игрок, старый пес в рыжем парике, с преотвратительной наружностью. Все знали его ремесло, говорили ему в глаза: «Ты, пан, шулер! с тобой нельзя играть!» Он на это издавал звук: «хэ, хэ, хэ, хэ?», садился за стол, высыпал горсть червонцев, разламывал звучно обертку колоды, раскидывал ее, как веер, и, пропустив с треском карту в карту, клал тихо на стол и произносил: «Не угодно ли?» На это магическое слово ничего нельзя было отвечать, кроме: «Угодно!»
— Пан, реванж за тобой, — сказал офицер, входя в квартиру пана, который играл в это время на скрипке вариации Плейеля. [6] — Отыгрываться я не хочу; а будем играть пополам.
6
[6] Плейель Игнац (1757–1831) — немецкий композитор. Его квартеты для скрипки и фортепианные сонаты пользовались широким распространением.
Желынский, положив скрипку, посмотрел вопросительно на офицера.
— Ну, пан, хочешь вместе, идешь на половину?
Желынский отдул губы и сделал знак, что он не понимает этих слов.
— Послушай, пан, ты со мной не церемонься; ты меня обдул, а я тебя отдую, мне все равно; я проиграл тебе ремонтные деньги! Ты должен меня вывести из беды.
— На чужие деньги не должно было играть.
— Знаю я сам это; да ведь ты, бес, попутал меня; так и распутывай.
— Но… с кем же играть?…
— С кем?… Э-гэ! колокольчик!..
И самом деле колокольчик звякнул, на улице хлопанье бича ближе и ближе.
Желынский и офицер бросились к окну.
Дмитрицкий катил в роскошной коляске, прислонясь к боку; белая фуражка, по обычаю, набекрень.
— Какая прекрасная венская коляска! Кто это такой?
— Вот выигрывай, пан, эту коляску.
— Хэ, хэ, хэ! не худо бы. Здесь, подле, остановился; надо бы узнать, кто такой. Яне! гей, Яне!
— Не беспокойся, это мой сосед. Хочешь с ним познакомиться?
— Почему ж не так, всякое новое замечательное лицо составляет особенно приятное знакомство.
— Так приходи же ко мне через полчаса, слышишь?
Желынский кивнул головой в знак утверждения, а офицер отправился к себе.
Дмитрицкий был уже встречен Пейсою и охорашивался в зеркале.
— Какая ты миленькая евреечка! а?
— Нравлюсь я вам?
— Да как же? чудо что за глазки! а?
— Вам, может быть, чаю угодно? у нас самый лучший чай.
— Чаю, чаю! о, какая хорошенькая! тебя как зовут?
— Пейса.
— Пейса!
— Позвольте, я сейчас принесу чай; как прикажете: с самоваром подать или просто?
— Как хочешь.
И Пейса вышла торопливо в свою комнату собирать чай.
— Чудо жидовочка! — повторил Дмитрицкий, расхаживая по комнате и крутя усы, — а городишко, кажется, не лучше Могилева… а я думал черт знает что!..
— Прикажете сливок и сухарей, или с ромом будете пить? У нас ром самый лучший, ямайской.
— С чем хочешь… Поди, поди сюда!
— Сейчас, я только приготовлю чай.