Приключения послушного Владика
Шрифт:
Владик протер носовым платком голубоватые линзы и положил бинокль на место — за раздвижное стекло книжной стенки. Подумал: «Вот удивится Васята, когда мать скажет, что я приходил!.. Удивится? Вряд ли. Скорей всего станет ругать. Как Гусика. Тоже всяких слов напридумывает. И пускай. Главное, что бинокль дома, что мамы не надо бояться и что каждую минуту могу взять его и, смотреть на двор, на облака или поиграть в капитана. В настоящего, бывалого морского волка, который избороздил все моря и океаны».
Владик снова достал бинокль, перекинул
— Разрешите войти?
Сестра на этот крючок клюнула: с удивленным лицом распахнула дверь.
— Фу ты, напугал!
— Докладываю, товарищ адмирал. — Владик по-морскому — ладонь поперек — приложил руку к берету. — Корабль благополучно возвратился из плавания. Двести пятьдесят тракторов доставлены на Кубу.
— Счастливый ты, Владик, — опять садясь к столу с разложенными учебниками, вздохнула Таня. — Играешь.
— Давай вместе. Сделай переменку. Ты будешь капитаном танкера. Везешь горючее. А я — немецкая подлодка и хочу танкер потопить…
— Какой еще танкер! Погляди, сколько надо учить!
— Но ты же учила это недавно. Когда на аттестат сдавала. Столько готовилась, тряслась.
Сестра печально улыбнулась:
— В институт совсем другое дело. Конкурс. Так и будут стараться, чтобы завалить.
— Страшно? — спросил Владик.
— Еще бы! Видишь, с мамой что делается. Ее же удар может хватить. Или инфаркт.
— Ладно, учи, — сказал Владик, снимая капитанский берет.
— Погоди, — остановила его Таня. — Ты крови боишься?
— Я? Крови… — опасаясь какого-нибудь подвоха, принялся тянуть резину Владик. — Чьей крови? Своей? А зачем ты спрашиваешь?
— Шла сегодня сквером, вижу: возле лавочки капли крови. Большие, как пятаки. Красные.
— Кого-то убили?
— Ну, зачем. Может, вырвали зуб или носом кровь пошла. От жары. Я увидела — и не могу. Чуть не стошнило.
Подтрунивать над сестрой Владик не решился. Что уж тут приятного — кровавые пятаки! Он бы и сам поскорее ушел.
— Ну, играй, играй! — ободрила Таня примолкшего братишку. — Счастливого плавания!
Но подавать команды с капитанского мостика Владику расхотелось. Сидя на подоконнике, он теперь с любопытством наблюдал, как громоздкий, на широких гусеницах трактор с железным хоботом спускался пологой насыпью на дно котлована. Трактор глухо урчал, мачта тяжело покачивалась, и Владик боялся, что неуклюжий тихоход завалится набок. Однако трактор без всяких приключений сполз на дно, проехал с десяток метров и вдруг очень ловко, будто на одной ноге, развернулся и поехал поперек котлована.
«Опля-ля! — с одобрением подумал Владик. — Жонглер! А для чего хобот — знаю. Сваю подтянет, зажмет и станет в землю вбивать. Такая машина возле школы работала. Как начнет бухать — учительница форточку закрывала… Интересно, что будут строить? Дом? А вдруг — бассейн или
Владик соскочил с подоконника и открыл дверь. Сестра испуганно повернула голову. В руке она держала карандаш, а перед ней лежал раскрытый журнал с худенькими красотками в ярких одеждах и тетрадка.
— Ах, это ты… — с облегчением протянула она.
— А ты думала — мама? — коварно спросил Владик. — Рисуешь? — Он поглядел на стройную фигурку, нарисованную в тетрадке. — Здорово. Как в журнале. — А потом хитровато сощурил глаза: — Так готовишься к экзаменам? Вот мама скоро придет…
— Наябедничаешь?
Владик засмеялся:
— Давай выкуп.
— У, бессовестный вымогатель! — Таня открыла кошелек и подала две монетки. — По одиннадцать возьмешь. На сливочное, увы, не располагаю возможностями. — Она снова взяла карандаш и что-то подправила в рисунке. Откинула голову, спросила: — Нравится платье?
— Угу, — кивнул Владик. — А почему карман кривой?
— Не кривой, а косой. Специально… А, что тебе объяснять! — Сестра спрятала тетрадку и журнал в ящик стола. — Хоть немного отдохнула. Зубрю, зубрю, голова как чугунная. А завтра — к репетитору… Завалюсь я, Владик.
— А мама?
— Ну что заладил — мама, мама! Иди за мороженым!
Владик немного обиделся: кричит, будто он в чем-то виноват. Хмурясь, постоял у раскрытого окна. Дядя Леонтий из длинного, протянувшегося по асфальту голубого шланга поливал на своем газоне цветы. Пятеро девчонок, взявшись за руки, ходили кругом. А в беседке сидели ребята. Всех видно не было — мешали листья винограда, плети которого по натянутым проволокам дотянулись до крыши беседки. Может быть, и Васята там?
— Не дуйся, — сказала Таня, — прости, пожалуйста. Сама не понимаю, что со мной. Такая нервная стала.
— Я не дуюсь. Ты не знаешь, что за нашим домом хотят строить? Там машина приехала — сваи забивать.
— Еще, наверное, дом.
— Тань, если ты устала, надо переменку сделать. Только настоящую. У нас из класса всех в коридор выгоняют. Маргарита Денисовна так и говорит: «Бегайте, бегайте! Пусть голова отдыхает». Тань, сходи сама за мороженым. Голова и отдохнет. — Владик положил на стол монетки. — А я из того окна посмотрю пока на трактор. Может, это вовсе и не дом строят. Не похоже. Столько свай привезли…
Трактор больше не тарахтел. Из кабины вылез водитель в темной спецовке, спрыгнул на землю и пошел к зеленой будке с окошечками, похожей на вагон.
«Ну и что, — подумал Владик, — ведь не будет Васята меня бить. Я же свой бинокль взял. Не его, а свой. Дал на три дня ему. А он пять продержал. Так и этого мало. Дай еще на неделю! Ишь чего захотел! И я ведь не сказал, что согласен на неделю. Те парни стали смеяться, он и укатил. И больше мы не говорили. Я не обещал. А ругать будет — пускай ругает…»