Приключения Тома Сойера. Приключения Гекльберри Финна. Рассказы
Шрифт:
Три недели он мужественно терпел все эти невзгоды, а потом в один прекрасный день сбежал. Сильно встревожившись, вдова двое суток разыскивала его повсюду. Все приняли участие в поисках; Гека искали решительно везде, даже закидывали сети в реку, надеясь выловить мертвое тело. На третий день рано утром Том Сойер догадался заглянуть в пустые бочки за старой бойней и в одной из них нашел беглеца. Гек тут и ночевал; он уже успел стянуть кое-что из съестного и позавтракать, а теперь лежал, развалясь, и покуривал трубку. Он был немыт, нечесан и одет в те самые лохмотья, которые придавали ему такой живописный вид в доброе старое время, когда он был
— И не говори, Том. Я уже пробовал, да не выходит, ничего не выходит, Том. Все это мне ни к чему, да и не привык я. Вдова добрая, не обижает меня, только порядки ее не по мне. Велит вставать каждое утро в одно и то же время, велит умываться, сама причесывает, просто все волосы выдрала; в дровяном сарае спать не позволяет; да еще надевай этот чертов костюм, а в нем просто задохнешься, воздух как будто совсем сквозь него не проходит; и такой он, прах его побери, чистый, что ни тебе лечь, ни тебе сесть, ни по земле поваляться; а с погреба я не скатывался лет сто! Да еще в церковь ходи, потей там, — а я эти проповеди терпеть не могу! Мух не лови, не разговаривай, да еще башмаки носи, не снимая, все воскресенье. Обедает вдова по звонку, спать ложится по звонку, встает по звонку — все у нее по порядку, где же человеку это вытерпеть!
— Да ведь и у всех то же самое, Гек!
— Том, мне до этого дела нет. Я не все, мне этого не стерпеть. Просто как веревками связан. И еда уж очень легко достается — этак и есть совсем не интересно. Рыбу ловить — спрашивайся, купаться — спрашивайся, куда ни понадобится — везде спрашивайся, черт их дери! А уж ругаться ни-ни, так что даже и разговаривать неохота — приходится лазить на чердак, там отводить душу, а то просто хоть помирай. Курить вдова не позволяет, орать не позволяет, зевать тоже, ни тебе потянуться, ни тебе почесаться, особенно при гостях (тут он выругался с особенным чувством и досадой)… и все время молится, прах ее побери! Я таких еще не видывал! Только и знай хлопочи да заботься, хлопочи да заботься! Этак и жить вовсе не захочешь! Пришлось удрать, Том, ничего не поделаешь! А тут еще школа скоро откроется, мне бы еще и туда пришлось ходить, — ну, я и не стерпел. Знаешь, Том, ничего хорошего в этом богатстве нет, напрасно мы так думали. А вот эта одежа как раз по мне, и бочка тоже по мне, теперь я с ними ни за что не расстанусь. Том, я бы не влопался в такую историю, если бы не деньги, так что возьми-ка ты мою долю себе, а мне выдавай центов по десять, только не часто, я не люблю, когда мне деньги даром достаются, а еще ты как-нибудь уговори вдову, чтобы она на меня не сердилась.
— Знаешь, Гек, я никак не могу. Нехорошо получается. А ты попробуй, потерпи еще немножко, может, тебе даже понравится.
— Понравится! Да, попробуй, посиди-ка немножко на горячей плите — может, тебе тоже понравится. Нет, Том, не хочу я больше этого богатства, не хочу больше жить в этих проклятых душных домах. Мне нравится в лесу, на реке, и тут, в бочке, — тут я и останусь. Ну их к черту! И надо же, чтобы как раз теперь, когда у нас есть и ружья, и пещера, и мы уж совсем собрались в разбойники, вдруг подвернулась такая чепуха и все испортила!
Том воспользовался удобным случаем.
— Слушай, Гек, хоть я и разбогател, а все равно уйду в разбойники.
— Да что ты! Ох, провалиться мне,
— Так же верно, как то, что я тут сижу. Только, знаешь ли, Гек, мы не сможем принять тебя в шайку, если ты будешь плохо одет.
Радость Гека померкла.
— Как так не сможете? А в пираты как же вы меня приняли?
— Ну, это совсем другое дело. Разбойники вообще считаются куда выше пиратов. Они почти во всех странах бывают самого знатного рода — герцоги там, ну и мало ли кто.
— Том, ведь ты всегда со мной дружил. Что же, ты совсем меня не примешь? Примешь ведь, скажи, Том?
— Гек, я бы тебя принял, непременно принял, но что люди скажут! Скажут: «Ну уж и шайка у Тома Сойера! Одна рвань!» Это про тебя, Гек. Тебе самому будет неприятно, и мне тоже.
Гек долго молчал, раздираемый внутренней борьбой. Наконец он сказал:
— Ну ладно, поживу у вдовы еще месяц, попробую; может, как-нибудь и вытерплю, если вы примете меня в шайку, Том.
— Вот хорошо, Гек! Вот это я понимаю! Пойдем, старик, я попрошу, чтобы вдова тебя поменьше тиранила.
— Нет, ей-богу, попросишь? Вот это здорово! Если она не так будет приставать со своими порядками, я и курить буду потихоньку и ругаться тоже, и хоть тресну, а вытерплю. А когда же ты соберешь шайку и уйдешь в разбойники?
— Да сейчас же. Может, нынче вечером соберемся и устроим посвящение.
— Чего это устроим?
— Посвящение.
— А что это такое?
— Это когда все клянутся помогать друг другу и не выдавать секретов шайки, даже если тебя изрубят в куски; а если кто тронет кого-нибудь из нашей шайки, того убивать, и всех его родных тоже.
— Вот это повеселимся так повеселимся!
— Еще бы! И клятву приносят ровно в полночь; и надо, чтобы место было самое страшное и безлюдное — лучше всего в таком доме, где «нечисто», только их теперь все срыли.
— Ну хоть в полночь, и то хорошо, Том.
— Еще бы не хорошо! И клятву надо приносить над гробом и подписывать своей кровью.
— Вот это дело! В миллион раз лучше, чем быть пиратом! Хоть сдохну, да буду жить у вдовы, Том; а если из меня выйдет заправский, настоящий разбойник и пойдут об этом разговоры, я думаю, она и сама будет рада, что взяла меня к себе.
Так кончается эта хроника. И поскольку это история мальчика, она должна остановиться на этом, а если ее продолжить, она станет историей взрослого человека. Когда пишешь роман о взрослых, то наперед известно, где надо поставить точку, — на свадьбе; а когда пишешь о детях, приходится ставить точку там, где это всего удобнее.
Большинство героев, действующих в этой книге, еще не умерли и до сих пор живут счастливо и благополучно. Быть может, автору захочется со временем заняться дальнейшей судьбой младших героев книги и посмотреть, что за люди из них вышли, а потому не следует рассказывать сейчас об этой поре их жизни.
ПРИКЛЮЧЕНИЯ ГЕКЛЬБЕРРИ ФИННА
Перевод Н. Дарузес
Предупреждение
Лица, которые попытаются найти в этом повествовании мотив, будут отданы под суд; лица, которые попытаются найти в нем мораль, будут сосланы; лица, которые попытаются найти в нем сюжет, будут расстреляны.
По приказу автора
Генерал-губернатором
Начальником артиллерийского управления