Приключения в Абсурдии
Шрифт:
На том и порешили. Не велик был пока план по спасению Нины и Антона. Но первые шаги в деятельности спасательной экспедиции были сделаны.
Глава 14, в которой Антону воздают почести на приеме у Абсурда Первого
На следующее утро Антон проснулся рано и долго не мог понять, в какой же яме он ночевал. Потом все вспомнил, и почему-то ему взгрустнулось. Но предаваться чувствам у мальчика не было времени. Сначала он поменял местами матрас с одеялом. Вдруг Абра Ивановна не врала.
«На кой меня сюда занесло? Вроде бы, я не девчонка, чтобы комплименты выслушивать. И что толку в этих восхвалениях. Все равно о них никто не узнает. Была бы здесь Нинка, другое дело. Пусть бы услышала, какой у нее брат!»
Воспоминание о сестре больно кольнуло Антона в сердце. «Ладно, — решил он, — погляжу на волшебную страну и укачу восвояси».
Его мысли прервало появление Абры. Сегодня волшебница вся сияла. И одета она была празднично. Волосы Абры были тщательно причесаны и забраны заколкой, в которой сверкали драгоценные камни. Длинный нос скрывался под толстым слоем пудры. На впалых щеках алели румяна. Платье на Абре Ивановне было из черного бархата. На груди же висела длинная металлическая цепь.
— Поднимайся, гостенек, спать сегодня вышел срок! — стала сразу же распоряжаться Абра. — Нужно позавтракать и привести себя в порядок. Прием назначен на десять утра.
Она хлопнула в ладоши. Вошли двое слуг. Один нес завтрак. Другой — выходной костюм для Антона. Пищу Смолин и Абра проглотили быстро. А на примерке костюма дело застопорилось. Абра и Антон разругались. Одежда для Смолина состояла из бархатного пиджачка и бархатных коротких штанишек. Ему еще полагались розовые чулки и штиблеты.
— Клоун я что ли? Или меня собрались снимать в кинофильме, действие которого происходит при царе Горохе? Бархат-мархат. Чулки-силки. Штиблеты-браслеты, — кричал Антон Абре.
— Кино не кино, а находишься ты на самом деле при царском дворе, при королевском режиме. Что же я тебя ко двору в пионерском галстуке потащу? Ну-ка, дай мне сюда эту гадость!
Чего греха таить, бывало порой с Антоном такое, что тискал он свой пионерский галстук в портфель или запихивал в карман. Мог вообще забыть его дома. И никогда не считал это чем-то постыдным. А сейчас Смолин был готов за этот галстук затеять драку с ротой солдат, не говоря уж об Абре Ивановне.
— Ишь, чего захотели? Галстук не вы мне повязывали, не вам и распоряжаться им! — ощетинился раскрасневшийся Антон.
Абра поняла, что силой отнимать галстук не следует — иначе будет скандал, и сказала примирительно:
— Хорошо, хорошо, Антошка, успокойся. Я просто хотела спрятать эту драгоценную вещь подальше. Вдруг потеряется, неприятности у тебя будут.
Смолин смутился:
— Извините, Абра Ивановна, я думал, что вы насовсем забираете галстук у меня.
— Что ты, мальчик?! Разве я посмею обидеть такого замечательного человека? — ласково приговаривала Абра, а сама тянула руку к галстуку.
— Так я и сам могу не хуже вашего спрятать галстук, Абра Ивановна, — не поддался Антон и на эту хитрость. — Ой, глядите-ка, какая за окном большая птица летит!
Пока Абра поворачивалась и искала глазами птицу, Антон уже засунул галстук в один из потайных карманов бархатного пиджака.
— Ах, обманщик! — повернулась к нему Абра, которая за окном кроме голубого неба не обнаружила ничего. — Ладно, относительно галстука поговорим в следующий раз. А сейчас одевайся без выкрутасов.
Чертыхаясь и кряхтя, Смолин влез в бархатные штаны, пиджак и подошел к зеркалу. Оттуда на него смотрел какой-то пай-мальчик. «Как хорошо, что никто из наших не видит меня сейчас», — подумал Антон.
— Готов? — вскинулась Абра. — Тогда пошли. И учти, кланяться Абсурду Первому нужно склоняя туловище не вперед, а назад. Иначе сильно оскорбишь его Величество.
Несмотря на то, что за окнами сияло солнце, все свечи во дворце были зажжены. В коридорах мелькали и суетились пышные дамы и кавалеры. Все они стекались в одно место: к дверям Приемного зала. Абра и Антон тоже подошли туда. Придворные бесцеремонно разглядывали Смолина. Вдруг от пестрой толпы отделился маленький, щуплый человечишка и засеменил к Абре и Антону Писклявым голосом он завопил:
— Самый умный, самый красивый, самый изящный, самый подвижный, самый начитанный, самый, самый, самый придворный Апломб приветствует тебя, не самого умного, не самого красивого, не самого подвижного, не самого начитанного, не самого, не самого, не самого.
Смолин вспыхнул, но Абра сжала ему руку. Антон понял, что в Абсурдии оскорблять других — в порядке вещей, и вообще так все вышестоящие относятся к нижестоящим. И тут же подпорхнула дама. Она была разнаряжена, накрашена. И под белилами невозможно было понять, красива она или нет. Короче говоря, кукла на дворцовом прилавке.
— Хм-м, это и есть тот самый Антон, о котором все шушукаются по углам? Все равно я лучше его! — фыркнула дама и отошла.
— Это фрейлина Амбиция, — шепнула Абра. — Зазнайка, воображала, тупица. Тоже считает себя самой, самой, самой. Говорит, что она первая красавица Абсурдии. А про меня-то она совсем забыла…
Смолин с сомнением посмотрел на длинный нос Абры Ивановны, но, к счастью, ответить ничего не успел. Запели фанфары, дверь в Приемный зал распахнулась. В самом центре зала стоял трон, на котором восседал Абсурд Первый.
— Единственный стул в нашей стране! — гордо сказала Абра. — Его и к обеденному столу для Абсурда приносят.
Придворные кольцом окружили трон и прогнули головы назад. Пришлось Смолину тоже заняться этой неприятной гимнастикой. Когда церемония приветствия закончилась, Апломб и Амбиция подскочили к трону и встали по обе его стороны в почтительном молчании.
— Ну и зачем вы собрались сюда, бездельники? — вдруг заорал Абсурд Первый. — Думаете, что я вас сейчас познакомлю с Антоном?