Приключения в дебрях Золотой тайги
Шрифт:
– Черчилль, это длинная история. Минуло уже много лет… После того, как мне помогли бежать, я в итоге своих долгих странствий оказался среди тунгусов, с ними много кочевал. Для правительства я по-прежнему преступник, хотя все мое преступление заключалось в требовании справедливости. Обвинения не сняты с меня до сих пор. А лесные люди приняли меня в свою семью.
Я оказывал им медицинскую помощь, учил детишек грамоте. Я привык к этой лесной бродячей жизни.
– Но вы можете спокойно перебраться за границу. Элен очень богата!
– Черчилль, теперь это не моя жизнь. Я ни в коей мере не хочу обременять Элен. Тем более, – Жулковский немного помолчал, – тем более что в племени я обрел семью. У меня жена – дочь шамана Монго. Во время одной из кочевок племя оказалось в здешних лесах. Шаман заболел и умер. Похоронили его здесь же. С тех пор раз в год мы с женой и детьми кочуем в эти места, чтобы поклониться великому шаману. Блестящих способностей, скажу вам, был человек. Прекрасно знал астрономию, а уж как разбирался в природных явлениях! Ему бы закончить университет – и он вполне мог стать выдающимся ученым. У меня три замечательных мальчика и девочка. Так сложилась моя судьба. Лучше Элен ничего этого не знать. Свое прошлое мне пришлось забыть.
Черчилль долго молчал.
– Да, верно. Это ваш путь. Но как жаль, что Элен будет продолжать надеяться на вашу встречу. Это неправильно.
– Теперь ничего не изменишь. С тех пор, как в этих местах похоронили Великого шамана, я построил небольшой дом. Когда мы кочуем сюда, он дает семье максимум возможных удобств. Да и врачевать так сподручнее. Пойдемте к дому, мы на самом деле уже и заждались вас. Думаю, все объяснения ваши спутники дадут сами.
– Отец!
Катаев обернулся на голос. К нему бежал Степан.
Он обнял отца, не как ребенок, а отчаянно, как человек, многое испытавший. Катаев почувствовал, насколько повзрослел сын. Подошел Сидоров.
От него Катаев ждал объяснений. Степан уловил этот испытующий взгляд отца.
– Сейчас, сейчас я все расскажу. Григорий Матвеевич, позвольте мне, я скажу все по порядку…
– Так вот, значит, как все было, – тяжело проговорил Катаев после того, как рассказ сына, дополненный подробностями от Сидорова, был закончен. – Значит, Никола хотел увести наши лодки, а Григория Матвеевича выбрал в подельники, заманивая богатствами Золотой тайги.
– Кто-то вбил ему в голову, что Золотая тайга и Золотая речка – это в буквальном смысле слова земли с несметными богатствами. Черчилля он взять не мог – слаб. После истории с Чертовым кладбищем Дженкоулю, который, по его мнению, был ему многим обязан, Никола не совсем доверял. Никола был уверен, что упрямый тунгус не хочет открывать ему места, где спрятаны таежные богатства. Оставался я. Конечно, можно было бы что-то придумать, расстроить все планы Николы, не уводя лодки, но риск был слишком велик. А ну как ему взбредет в голову взять в заложники Элен или Степана? Его угрозы, что он спалит все лодки и мы останемся на этом пустынном месте умирать, казались вполне осуществимыми. Кто же знал, что и этот уголок давным-давно обжит людьми.
Вот я и решил, что, когда Никола заснет, потихоньку отведу лодки подальше от лагеря. Пока Никола поутру искал бы их, наверняка поднялся бы шум.
– А я следил за Николой давно, – продолжил Степан. – Еще перед отплытием я увидел его на нашем острове. Его и Дженкоуля. Никола нападал на проводника, ругался и грозил. Он мне сразу показался злым и опасным.
– Ну, а что касается меня, то я давно слежу за всеми вами, – рассмеялся Жулковский. – Но делал это так, чтобы вы меня не видели и не слышали.
Пришлось, кстати, сильно постараться, оттаскивая Николу и Черчилля от Чертова кладбища. Еле успел. Уж больно тяжелым оказался ваш разбойничек.
– Так это вы помогали нам?! – на лице Катаева была написана благодарность.
– Будем считать это моим вкладом в изучение сибирских рек.
– А мы голову сломали, думая, как же они выбрались. Просто волшебство какое-то. Дмитрий Матвеевич, а вы слышали что-нибудь о Золотой речке?
– Сказка о Золотой речке очень популярна у здешних лесных людей. Русские слышали эту сказку и решили, что есть река, протекающая в этих местах, дно которой сплошь усыпано слитками благородного металла. И крупица правды в ней, безусловно, имеется. Места здесь богатейшие.
Однажды, как рассказывали мне тунгусы, в очаг одного из племен каким-то образом попал кусок черного камня. Люди увидели, что он загорелся золотым огнем и стал давать много тепла. Никогда еще такого не бывало, чтобы камень горел.
Назвали его черным золотом, а речку, на которой впоследствии стали находить такой же камень, попросту говоря уголь, – золотой. Так и пошло: Золотая речка. Впрочем, и золотишко тут есть, но угля гораздо больше, а он для здешней жизни куда как полезнее…
Еще некоторое время Катаев, Степан и Сидоров пробыли в гостеприимном домике Жулковского. Затем все вместе спустили лодки к Енисею, Жулковский попрощался и ушел в тайгу. А путешественники на длинной бечеве потащили лодки в лагерь.
Их встречали шумно. Все уже вернулись в лагерь, удрученные безрезультатностью своих поисков. Когда на горизонте показались лодки, Элен и Яковлев подбежали к самой кромке воды, принялись кричать и приветственно размахивать руками. Дженкоуль молча улыбался.
Степана и Сидорова трогали, словно бы сомневались, что это они. Больше всех, разумеется, досталось Степану, роль которого в спасении лодок была исключительно важной. Вадим Петрович в приступе нежности даже обещал мальчику дать порулить своим «Зябликом».
А Никола при появлении лодок незаметно исчез, вероятно, поняв, что его планы раскрыты. Но никто и не жалел о нем. Ведь каждый выбирает свой путь и проходит его от начала до конца.
До поздней ночи шли разговоры об увиденном, о пережитом. Ночь была теплой и безветренной.
На черном небосводе звезды мерцали, кажется, особенно ярко. Тайга будто пыталась подбодрить путешественников и сделать им посильный подарок: ничто не нарушало покой экспедиции: ни звериный рык, ни птичьи ночные голоса, ни людское любопытство.