Приключения в Красном море. Книга 2(Человек, который вышел из моря. Контрабандный рейс)
Шрифт:
— Давайте поедем ко мне, жена будет счастлива с вами познакомиться и поговорить по-французски, ведь она воспитывалась во Франции.
К двери подъезжает катафалк, запряженный двумя великолепными черными рысаками. Он словно поджидает нас, и я бы не удивился, если бы мой новый знакомый пригласил нас в этот странный экипаж. Но катафалк приехал всего лишь за похоронными принадлежностями. Мы садимся в роскошное ландо, видимо, тоже предназначенное для траурных церемоний. Коляска привозит нас в новый район и останавливается перед домом с розовыми мраморными балконам. Мы поднимаемся по мраморной лестнице, обрамленной бронзовыми статуями
В Египте нет консьержей, их заменяют сторожа, которые выполняют различные поручения — от покупок до передачи любовных посланий.
Поднявшись на третий этаж, мы входим в роскошные апартаменты, где уже в прихожей теряешься среди бесчисленных отражений зеркальных дверей. Пол устлан медвежьими шкурами, бухарскими коврами и уставлен кадками с пальмами и другими деревьями.
Меня вводят в гостиную, обставленную с вызывающей роскошью. Хозяин усаживает меня в кресло с позолоченными ручками, обитое желтым шелком, напротив огромной витрины, в которой, точно в лавке ювелира, красуются серебряные блюда, ковши и кубки.
Горгис — так зовут хозяина дома, наслаждается впечатлением, произведенным на меня его дворцом. Я сразу же разгадываю сущность этого чудом разбогатевшего выскочки, который по-прежнему остается человеком действия. Я подмечаю в нем сходство с Петросом Караманосом. Он показывает мне свои сокровища с такой наивной и естественной гордостью, точно хвастаясь: «Я сам все это заработал», что симпатия к нему невольно возрастает. Мы говорим о моей поездке в Стено, о Папаманоли и госпоже Смирнео, и я рассказываю ему новости о родственниках, ибо Петрос — двоюродный брат хозяина.
Ставро чувствует себя в пышной гостиной не в своей тарелке. Он мнет в руках свою фетровую шляпу, которую поначалу забыл снять, и наконец удаляется под предлогом какого-то дела, оставив меня наедине с Горгисом. Вскоре появляются другие члены семьи — трое чудесных детей, младшего из которых держит на руках аккуратно одетая няня. Старший — мальчуган лет восьми — отвешивает мне изысканный поклон, как заправский англичанин. Чувствуется, что утонченная вежливость этих детей соответствует дорогостоящей обстановке.
За ними входит мать — красивая, полноватая по восточной моде, очень элегантная женщина. Она безупречно говорит по-французски, и ее манеры свидетельствуют о хорошем воспитании. Она заводит разговор о Франции и Париже, рассказывает о своих любимых книгах и современной музыке. Горгис не принимает участие в этом светском разговоре, и чувствуется, что ему не по себе.
Затем подают обед в величественной столовой, где на полках из хрусталя выставлена всевозможная серебряная посуда. Стол заставлен бокалами различной величины, букетами цветов и т. д. Обед, доставленный из ресторана, включает традиционных лангуст и фигурный торт. На десерт подают пирожные и прочие сласти, которые дети крошат и бросают под стол собакам.
После обеда возвращается Ставро, и мы отправляемся втроем в кабаре, где Горгис заказал роскошную ложу рядом с ложей хедива. Горгис веселится, как ребенок, выдавая свою простую матросскую натуру. Великан Ставро, похожий на разбойника даже в городском костюме, выглядит гораздо изысканнее своего друга, видимо, благодаря некоторым понятиям о культуре, которыми он обязан брату.
Тайная зависть, которую
В той же ложе мы говорим о делах, и Горгис сразу же перевоплощается. Он ведет себя подчеркнуто благородно, что выгодно отличает его от мелочного Ставро. Он соглашается на все мои условия и готов сразу же заплатить мне половину стоимости товара. Несколько раз он обрывает Ставро, который пытается торговаться и скряжничает по мелочам, по мнению Горгиса, не стоящим обсуждения, и прямо в этой ложе он запросто вынимает из кармана огромную пачку банкнот, откуда очень небрежно извлекает 500 египетских ливров. Мне с трудом удается распихать их по карманам.
Завтра мы покончим с деталями плана, по которому будет проводиться поставка.
Для меня была забронирована комната в довольно невзрачном с виду греческом отеле, где хозяином был друг Горгиса. Прежде чем расстаться, Ставро долго рассказывает мне о своем компаньоне с некоторой долей иронии, поскольку считает его любовь к роскоши неуместной и смешной. Они оба начинали матросами на гребном судне, потом Горгис понемногу организовал их собственное дело и через десять лет он разбогател.
— Мне доставались одни кости, — с горечью говорит Ставро. — О! Он знает толк в делах, но прежде всего думает о себе. Если бы вы знали, как все «счастливы» в его доме! Жене он отказывает во всем, она настоящая мученица, он обращается с ней, как с рабыней, но если нужно, может с безумной расточительностью сорить деньгами. Ну, вы помните, как было сегодня? Порядочности он лишен начисто. Все счета ведет он сам, и ни разу по его вине никто не потерял ни сантима, так что на этот счет вы можете быть спокойны, тем более, что ему очень льстит иметь с вами дело, поскольку он чувствует в вас светского человека. Ничто не доставляет ему большего удовольствия, чем окружать себя людьми, на которых он хочет походить.
Действительно, все это время, пока я общался с двумя компаньонами, я чувствовал, что заправляет всем Горгис. У него есть та уверенность, которую дают деньги и которая вызывает уважение, несмотря на отсутствие изысканных манер. Где бы мы ни были, повсюду его узнавали. Он разговаривает, как хозяин, и рядом с ним великан Ставро кажется маленьким мальчиком.
Он, бесспорно, относится ко мне как к такому же дельцу. Эти отношения устанавливаются обычно через некоторое время совместной работы, наподобие того, как уравновешиваются чаши весов. И потом я действительно интересный человек, который владеет четырьмястами ок и не позволяет себя облапошить.
Оставшись один в номере, я считаю и пересчитываю полученные банкноты, не в силах поверить своим глазам, поскольку опасался, что мое дело провалится. Теперь будущее предстает передо мной в розовом свете.
XXXI
Бедуины
Ранним утром меня будит Горгис. Мы садимся в автомобиль и отправляемся в южный пригород Каира. Там и сям разбросаны огороды, люцерновые поля, деревушки с землянками, окруженными кучами навоза и отбросов. Мы приезжаем на станцию Элуанской линии, где пересаживаемся на электричку, возможно, для того, чтобы запутать следы.