Приключения в Красном море. Книга 3(Погоня за «Кайпаном». Злополучный груз)
Шрифт:
Я сажусь на английский пароход, оставив все свое состояние на таможенном причале… Лишь только мы выходим в море, как меня вновь начинают одолевать сомнения, и я ругаю себя за то, что не дождался отгрузки товара на «Ферроци». Никакие доводы рассудка не в силах унять моей тревоги.
В Адене мне приносят телеграмму от Тернеля, извещающего об отправке шарраса на «Ферроци». Это несколько успокаивает меня, но ожидание кажется невыносимым.
Накануне прибытия груза я встречаюсь с шипчандлером Дельбурго. Я рассказываю за чашкой чая о моем путешествии в Индию и вспоминаю о Тернеле, которого Дельбурго хорошо знал, когда тот был капитаном сухогруза.
— Слушайте, — говорит он, — у меня на днях был о нем разговор. Ко мне приходил пассажир-англичанин с пакетбота, прибывшего из Бомбея. Он купил там небольшой пароход и нанял Тернеля капитаном. Они направляются в Европу, и англичанин попросил меня найти ему новую команду из сомалийцев для замены индийских матросов, которых он поручил мне отправить на родину.
Меня бросает в дрожь.
— Как зовут этого англичанина? — спрашиваю я с тревогой.
— Кажется, Эштон; он оставил мне свой адрес в Каире.
— Не помните ли, как называется его судно?
— «Кайпан»…
Итак, Тернель осуществил свою мечту и впридачу завладел моим грузом. Предатель ввел меня в заблуждение своей телеграммой, чтобы выиграть время.
Я рассказываю обо всем Дельбурго, поддавшись невольному порыву, сродни крику о помощи. У Дельбурго столько знакомых, которые держат его в курсе всех дел. В лице шипчандлера я могу приобрести могущественного союзника, тем более что он связан с полицией. Кроме того, как и многие евреи, он способен загораться какой-нибудь идеей. Он сразу же принимает мое несчастье близко к сердцу, и мне кажется, что он будет помогать мне бескорыстно. Тем не менее нужно дождаться прибытия «Ферроци», чтобы окончательно развеять все сомнения.
Вернувшись на «Альтаир», я всю ночь расхаживаю по палубе, осыпая себя упреками за беспечность и недальновидность.
На следующий день, как только «Ферроци» подходит к причалу, я поднимаюсь на его борт. Капитан говорит мне, что видел Тернеля перед отплытием. Он должен был доставить на борт его судна сто двадцать тюков шарраса, но в последнюю минуту передумал и погрузил их на старый, только что купленный пароход, на котором он сейчас находится в качестве капитана вместе со своей женой.
Значит, так оно и есть, меня обвели вокруг пальца, и Бог весть, сумею ли я вернуть украденный товар.
XXII
Совет шести
Бесполезно сетовать на случившееся и заниматься самобичеванием: нужно начинать борьбу не на жизнь, а на смерть, ибо меня не только поставили перед угрозой разорения, но и нанесли сокрушительный удар по моему самолюбию, что особенно невыносимо.
С помощью имеющихся фактов я пытаюсь предугадать дальнейшие действия Тернеля. «Кайпан» должен был зайти в Аден, согласно полученному разрешению, после чего он волен отправиться в любой порт. Мошенники, наверное, опасаются, что, узнав об исчезновении груза, я оповещу полицию всех портов Индийского океана, но не предполагают, что случай столь быстро наведет меня на след «Кайпана». Вероятно, они будут искать укрытия в Египте, где влиятельная группировка, финансировавшая покупку «Кайпана», найдет способ избавить их от опасного груза. Но что означает просьба, с которой Эштон обратился к Дельбурго? Почему он сказал моему поставщику, что приведет «Кайпан» в Аден? И знает ли он, что Дельбурго мой поставщик? Вряд ли ему об этом известно, если только его не предупредил Тернель. Но кое-что все же остается неясным. Быть может, Тернель обманул и Эштона и собирается сбежать от него на пароходе. Раздумывать об этом некогда, нужно действовать. Чтобы помешать Тернелю зайти в какой бы то ни было порт, я посылаю следующую телеграмму:
«Суэц, Начальнику таможни.
Пароход „Кайпан“ с капитаном Тернелем отбыл из Бомбея с шестью тоннами гашиша, попытается тайно высадиться в Египте и пройти канал, подробности письмом, Монфрейд».
Остается только гадать, какой эффект произведет моя телеграмма. Возможно, ее сочтут шуткой дурного тона, но так или иначе власти будут предупреждены. Примерно в тех же выражениях я оповещаю таможни всех портов Индийского океана.
Затем Дельбурго отвозит меня к английскому наместнику в Адене, которому я должен сделать заявление. Я оказался в крайне трудном положении: английские власти в Индии выдали мне разрешение на экспорт с условием, что товар будет вывезен в Джибути. Мое консульство поручилось, что я выполню это обязательство. Если теперь «Кайпан» будет задержан в Египте, меня обвинят как соучастника Тернеля, а историю с кражей груза расценят как отговорку с целью прикрытия обмана. Следовательно, я должен приложить все силы, чтобы задержать отплытие судна, и лучше всего, если я смогу задержать его сам.
Наместник слушает мой рассказ с недоумением и, видимо, не верит моим словам. Прежде чем он решается запротоколировать мои показания, Дельбурго вынужден подтвердить, что я не сумасшедший.
Я возвращаюсь в Обок, где буду поддерживать связь с миром с помощью телеграфа.
В ту пору, в результате аварии на подводной линии, было установлено ежедневное морское сообщение между Аденом и Джибути для доставки телеграмм, один из служащих принимал их и передавал затем в Обок по телеграфу. Этим служащим был мой юный друг Абду Банабила, о котором я рассказывал в «Приключениях в Красном море». Он ревностно исполнял свой долг и отправлял мои депеши в первую очередь.
Я провожу дни в постоянной тревоге, то и дело вглядываясь вдаль, где виднеется здание почты. Юный Абду вывешивает в окне белую тряпку всякий раз, когда для меня приходит телеграмма.
Как-то утром, глядя в подзорную трубу, я вижу, как он отчаянно машет мне полотенцем из раскрытого окна. Я бегу на почту, не чуя под собой ног. Сияющий Абду вручает мне узкую голубую ленту со следующим текстом: «Немедленно прекратите все компрометирующие и бесполезные шаги. Ждем вас Александрии для мирного соглашения». Подпись: Троханис.
Это добрая весть. Радость возвращается в мой дом, избавляя от чудовищной тревоги, которая уже несколько недель не дает мне сомкнуть глаз. Я немедленно еду в Джибути, чтобы сесть там на почтовое судно, следующее в Александрию.
Прибыв в Каир и поселившись в отеле, я тотчас же посылаю слугу с запиской по адресу Троханиса, чтобы сообщить ему о моем приезде и узнать о времени встречи. Мне назначают свидание вечером того же дня.
В пять часов вечера я уже стою на безлюдной улице перед дверью нужного мне дома. Ворота скорее напоминают вход в гумно. Из дома доносится запах конюшни и сена: вероятно, здесь живет также владелец наемных экипажей.
Темный двор неправильной формы, зажатый между беспорядочно разбросанными постройками, завален большими картонными ящиками, полными стружки и мятой бумаги. Застекленные грязные двери смотрят тусклыми глазами на этот склад под открытым небом.
Откуда-то появляется косой сторож-араб и, окинув меня подозрительным взглядом, спрашивает на простонародном арабском:
— Аиз ээ? (Что тебе надо?)
Я спрашиваю его о господине Троханисе. Он делает вид, что не понимает ни слова из того, что я говорю. Я начинаю нервничать и повышаю голос. И тут на втором этаже открывается окно, и из него высовывается молодой европеец в люстриновой рубашке. Увидев меня, он говорит: