Приключения в лесу
Шрифт:
«Кто поджёг крепость? Или тут кроется какой-то обман?» — мучительно пытался понять Сабота, мчась вслед за боярскими стражами по тёмным переходам, освещенным лишь мерцающими факелами.
Тьма внезапно поредела: Сабота и все, кто бежал впереди него, оказались в просторном внутреннем дворе крепости.
Глава восемнадцатая
Возмездие близится
Первое, что увидел Сабота… вернее, он разом увидел много всего, от чего пришёл в ужас. Чудовищный вой и треск оглушили его. Вой вырывался из сотен собачьих глоток, а трещали обрушивавшиеся стены. Пламя уже охватило замок боярина. В тучах пыли и клубах огня падали брёвна, балки. Многие из боярских слуг и воинов, вместо того чтобы тушить пожар, яростно бились друг с другом. И яростнее всех — стрелки с копьеносцами.
Кровожадные, озверелые боярские псы носились по двору и вцеплялись в каждого, кто подвёртывался. Одни улепётывали от них, другие отбивались мечами и копьями.
Сабота не мог понять, каким образом очутились здесь боярские псы. А дело объяснялось просто: когда псари и воины попадали с обрушившихся мостков, один из псарей, на котором под меховым плащом был панцирь, добрался до дверей и открыл их. Собаки с бешеным лаем и воем выбежали во двор.
Случилось так, что Калота первым поплатился за свою жестокость. Заслышав собачий лай, он высунулся в окно посмотреть, что там происходит. Оскорблённая боярыня воспользовалась удобным случаем, подскочила и так толканула его в спину, что боярин вылетел в окно — прямо в зубы псам.
— Помогите! Спасите! — вопил Калота.
Но его предсмертные крики никто не услышал.
Всё это произошло за то время, пока Сабота находился в «Змеиной зале». Когда же он появился во дворе, от Калоты остались только помятые позолоченные латы.
Радоваться или грустить было некогда. Псы каждую секунду могли кинуться на него, а он не мог, не имел права погибнуть, пока не спасёт Джонду от грозящей ей участи.
Первой мыслью юноши было выйти из крепости через Главные ворота, но, оглядевшись вокруг, он увидел, что и Главные ворота, и двое боковых ворот заперты. Один лишь Калота мог приказать открыть их, но Калоты уже не было в живых. Прикинув так и этак, Сабота рассудил, что есть только один выход: перелезть через стену. Но как это сделать? «Ладно, что-нибудь придумаю!» — сказал он себе и бросился вверх по узким каменным ступеням. После первых же шагов ему стало ясно, что даже подняться на стену мудрено — на лестницах была толчея: одни воины бежали вниз, другие вверх, третьи, схватившись врукопашную, кубарем катились по ступеням, четвёртые дрались в коридорах и переходах. Тем не менее юркий, как белка, сын углежога сумел преодолеть все препятствия и подняться на крепостную стену. На миг ему почудилось, что все ужасы и опасности наконец позади. Он оглянулся, надеясь увидеть какую-нибудь верёвку, но тут одно копьё прожужжало у него над самым ухом, слегка оцарапав его, второе пробило рукав, третье чуть не вонзилось в ногу. Лица его преследователей были красные, глаза сверкали точно так же, как у Главного Прорицателя, когда тот горланил свою предсмертную песню, или у Гузки, когда тот орал: «Старейшины, вперёд!» Единственным спасением был перец. И Сабота опять прибегнул к этому испытанному средству. Раздались вопли, рёв, проклятия.
— Громы небесные, что это?.. О небо, я ничего не вижу! — вопили преследователи и отчаянно тёрли себе глаза.
А Сабота тем временем вскарабкался на верх стены. Первое, что он увидел, — Стелуд и Бранко вели Джонду. Дракона не видно было, но пыль, вздымавшаяся каждый раз, как он издавал рёв, точно указывала, где он находился: за ближними скалами. Дед Панакуди семенил следом за стражниками, хотя те отгоняли его копьями. Позади старика шагали с толстыми палками в руках Двухбородый и Козёл, но, видимо, не решались напасть на вооружённых стражей.
— Стойте! Приказ боярина Калоты! Остановитесь! — что было силы закричал Сабота и даже сам удивился, откуда у него взялся такой громкий голос.
Стелуд обернулся и, увидев на стене усатого человека с алебардой в руке, толканул Бранко. А Сабота снова крикнул:
— Приказ боярина! Остановитесь!
Стражники повиновались. Сабота глянул вниз, выбирая, куда спрыгнуть. И только тут заметил, как высоки крепостные стены. Кроме того, под ними пролегал глубокий ров и, спрыгнув, юноша оказался бы в воде или, вернее, в густой тине.
Тщетно искал он глазами верёвку. Рядом находились лишь котлы со смолой да пучки соломы. Некоторые пучки были развязаны: должно быть, стрелки разжигали костры, чтобы вылить на копьеносцев кипящую смолу. Из-за этого, наверно, и возник пожар.
Да, рядом не было ни верёвки, ни лестницы, только сухая солома — огромные снопы соломы, перевязанные лыком. Больше ничего. А внизу выжидательно смотрят на него стражники и вот-вот поведут Джонду дальше, к дракону. И тут Саботу осенило: надо спрыгнуть в наполненный водой ров верхом на снопе соломы! Солома всплывёт, и он не утонет. Нужно только покрепче ухватиться…
Всё произошло так, как он рассчитал: солома погрузилась в воду, но сразу же всплыла на поверхность прежде даже, чем «посланец Калоты» успел наглотаться воды.
Крестьяне приветствовали этот редкостный прыжок радостными возгласами, несколько человек бросились, протянули Саботе шест. Ухватившись за него, юноша выбрался на берег и тут же кинулся к Джонде.
— Развяжите её! — крикнул он.
— Сначала скажи тайное слово боярина! — огрызнулся Бранко, хватаясь за меч.
И опять Сабота сунул руку в свою торбу, но на этот раз там оказался не перец, а какое-то месиво: перец размок в воде!
— Боярин мёртв! — крикнул Сабота. — А если вам мало моего приказа, тем хуже для вас!
Бранко, не отвечая, замахнулся на него мечом, Стелуд наставил копьё, но тут в воздухе просвистела брошенная кем-то дубина, и копьё брякнулось оземь. Вторая дубина обрушилась сзади на шлем Бранко.
— Отведите Джонду домой! — приказал Сабота.
Четверо крестьян стали развязывать верёвки, опутывавшие девушку.
Будто почуяв, что жертва ускользает от него, снова взревел дракон. Громкое шуршание говорило о том, что голодное чудище приближается.
— Бегите! — раздался чей-то крик.
— Отведите реку! — распорядился Сабота. — Остальное я беру на себя.
— Кто ты, незнакомец? — спросил один крестьянин, вглядываясь в его лицо.
— Посланец неба! — опередил юношу дед Панакуди. Он бросился к нему якобы для того, чтобы обнять, а на самом деле — чтобы шепнуть: — Говори, что ты ниспослан небесами, тогда они будут быстрей повиноваться, а времени у нас в обрез!
— Мне нужен осёл и два мешка сухого трута, дедушка. И скорее! — сказал Сабота старику.
— Двухбородый, ты что, заснул? Быстрей за ослом, привези два мешка трута! — крикнул Панакуди. — А ты, Козёл, живо — к реке! Отводите реку, как велит посланец неба! — Голос у старика был громкий, молодой. — Живей поворачивайтесь! Дракон уже близко!
Это была чистая правда. Скрип и скрежет — будто триста цепей волочилось по земле! — и вскоре показалась огромная, с гору, спина дракона, покрытая толстой сверкающей чешуёй.