Приключения в приличном обществе
Шрифт:
– А Наташка-то... Экая неёба. Давеча чего только не сулил.
– Так она и пойдет с тобой за пучок фиалок.
– А правда, что у нее куриная нога?
– Куриная слепота, дурень. В упор никого не видит во тьме.
– С врачами у ней теперь ничего обоюдного.
– Так, - сказал Маргулис, видя, что разговор ушел в сторону.
– А вы что скажете, господин хороший, ушедший мечтами в облака?
– Я это...
– сказал господин.
– Я это самое...
– С легендами мы покончили, - сказал Маргулис.
– Перешли к врачам. Есть у вас к ним претензии?
– А как же. Есть. Позавчера прихожу, говорю: 'Аневризма'. А он: 'А не врешь?'. Подписку взяли,
– Придираются, заглядывая в нумера. И чтоб руки лежали поверх одеяла, - сказал Кашапов.
– Чтоб было видно, если в руке пистолет.
– Хлюст этот Фауст.
– Идиот.
– Я им говорю: временное безумие не умаляет ума, а наоборот, говорит в пользу гениальности.
– Идиот не я, а роман Достоевского. А может, и сам Достоевский идиот.
– Такие книги совсем неопасны. Это вам не 'Руслан и Людмила'. Их можно даже безумным давать.
– Напоминаю вам, господа, У нас не литературная дискуссия, а заговор врачей на повестке дня. У кого будут еще обвинения?
– Раскрывают врагам врачебные тайны и неплохо имеют на том.
– Нет, Дементьев хоть и дурак, но человек хороший.
– Я, говорю - Бисмарк. А они - клизму. До чего же склизкие эти клизмы. Весь Бисмарк насмарку.
– Итак, делаем выводы, - сказал Маргулис, выждав минуту, не выскажется ли кто еще.
– Поведем, так сказать, черту. Наш отель, - слово отель он постарался произнести по-французски, - был бы сущим раем небесным, если бы лечащие врачи не калечили наши жизни. Необходимость организованного противодействия этим, так называемым, специалистам сами видите, что назрела давно. А назрев, требует разрешения. Поэтому безотлагательно, я подчеркиваю, прямо сейчас мы должны разработать как методы борьбы, так и тактику и стратегию сопротивления. По личному опыту и данным разведки, враг кровожаден и хитрожоп. Поэтому меры, предлагаемые мной, будут крутые. И нечего церемониться, раз уж решили сменить режим. Мы пойдем кратчайшим путем. Нам все равно, от чего гибнуть: от пули врага или от невежества врача. Я знаю, что не все согласны с радикальными действиями. Но в силу присущего нам плюрализма, возможность высказаться будет предоставлена всем.
– Друзья мои, мне близки ваши скорби, - раздался голос из правого ряда, принадлежавший, как мне показалось, партии меньшевиков.
– Но все это недостаточно объективно и аргументировано хуже некуда. Не все врачи наши враги, так же как не все враги являются дипломированными врачами. Не восстание масс, а их воспитание - вот подлинная задача всех нас и каждого. А клизма - это всего лишь медицинская метафора.
– Долой соглашателей-меньшевиков! И да здравствует сексуальная революция!
– решительно и горячо выступил юный Вертер, и как всегда или часто с ним это бывало в подобных случаях, покраснел.
– Если тебе Наташка не дает, то это еще не повод для революции, - поддержал предыдущего оратора сиплый голос.
– Надо же размышлять, прежде чем затевать такое.
– Размышлениями ум полнится, - иронически заметил рыжеватый молодой человек, приятель Вертера по кличке Умора.
– Да у вас на ум иммунитет, - высказался сиплый.
Тут взметнулся такой вихрь голосов, что стеллажи задрожали, столы пустились вприсядку, а том анонимного Идиота упал и раскрылся на середине. Сторонники сиплого, меньшевики, советовали унять сатанинские страсти, отключить эмоции и включить здравый смысл, но их слабые голоса потонули в неразберихе. Большинство возмущалось, взывая к возмездию, и высказывалось за решительные действия. Каждый высказывался настолько громко и настолько конкретно, насколько хотел. У меня была мысль
Всё стихло так же мгновенно, как и поднялось, пыль осела и только пара страниц с картинками, выпавшие из рукава Птицына, кружились над головами.
Сиплый первым воспользовался затишьем, предложив своей партии не вступать в дебаты с дебилами, а организованно покинуть зал.
– Сам разубедишься, пока убедишь идиотов.
– А вы говорите конкретно и по существу, - встал Безголовый, держа свою голову вниз лицом.
– Очень мне нужен ваш конкретинизм. Сами-то все в общих чертах норовите. Вы все хотите по существу насильно насаждать наслаждение? Из-под палки пряники уплетать? Чем ваш будущий режим отличается от существующего? Не стоит и выбирать между этими двумя глупостями. Наша партия...
– Ах, сделайте мой член членом партии, - вновь подал голос рыжеватый, бывший вроде шута.
– Это невозможно, - категорически отмел сиплый.
– Потому что по существу, - подчеркнул он, - это означает сращивание партийных органов с половыми.
– Ну и что? Почему бы не попробовать, черт вас возьми?
– А если оргазм в этом органе?
– Вы это серьезно?
– Да!
– А я - нет!
Удивительно, как этот заговор говорунов до сих пор еще не был раскрыт.
– Членовек!
– не унимался рыжий.
– Подайте мне мою партийную книжку!
Однако его шутовские ужимки помогли разрядить обстановку. Даже меньшевики улыбались тайком.
Сторонники немедленного демографического взрыва и приверженцы постепенного строительства сексуализма стали прислушиваться друг к другу.
– Сила есть проявление глупости, - выдавливал из себя сиплый.
– Да и врачи не сдадутся без боя. Не станет ли нам поперек горла белая кость? Нужно напрячь мозги, а не мускулы. Выдвинуть пока к ним свои требования, а там поглядим.
Стали выдвигать требования:
– Отменить моногамию.
– Вообще отменить брак. В браке только дураки родятся.
– Восстановить естественную простоту отношений с женским персоналом. Медсестёр переквалифицировать в секс-сестёр.
– Наталью обобществить. Так, чтоб вообще, а не только предприимчивые частники.
– Регламентировать медицинское вмешательство в нашу жизнь. Ограничить или вообще оградить.
– Запретить растлевающие ток-шоу по телевизору и включить порноканал.
– Выделить в общественное пользование микроскоп.
– В рамках борьбы с паразитами ввести меры социальной и сексуальной защиты. Карцер, соответственно, и кондом.
– Кстати, наш кондоминиум...
– Микроскоп записали?
– Зачем тебе микроскоп, Паша?
– Так, всякую мелочь рассматривать.
Маргулис лишь скептически кривился, слушая столь умеренные требования, временно уступив председательские полномочия сиплому меньшевику, который агитировал со своего места в правом ряду.
– Мы сами высказались и вас внимательно выслушали, - сказал сиплый.
– И записали все ваши требования. Мой секретарь лично записывал. Вопросы серьезные, но сырые какие-то. Надо еще подумать. Но мы систематизируем, отредактируем, выправим. А потом, как бы случайно, подкинем врачам. Пусть прочитают и убедятся в том, что мы тоже имеем свои мнения. Я думаю, что на некоторые компромиссы все же и нам придется пойти. Но мы будем стараться максимально отстаивать нашу позицию.