Приключения в стране львов
Шрифт:
Так закончилось это приключение, едва не принявшее весьма трагический оборот.
Увы! Это был еще не последний инцидент на их пути. Шлюпка благополучно отчалила и поплыла вверх по реке. Десять часов шла она без остановок, не совершая никаких маневров, потому что фарватер тут был везде свободен. Фрикэ вычислил, что они сделали за этот день шестьдесят миль, почти столько, сколько прошли в первые два.
Машину топили дровами. Шлюпка шла на всех парах мимо поросших высоким лесом берегов и, попыхивая трубою, вспугивала легионы разноцветных птиц.
Хотя впереди не было видно никаких препятствий, второй матрос, не занятый в машине, все же нес вахту на носу шлюпки, Фрикэ держал руль.
Казалось, были приняты все меры, чтобы не случилось какой-нибудь непредвиденной катастрофы. Но неожиданно резко шлюпка остановилась от сильнейшего толчка, опрокинувшего разом и европейцев, и негров, так что все они повалились друг на дружку в плотную кучу.
Глава X
Дело не в названии. — Безобразен, архискот, прожорлив. — «Отец» кровопускания. — Изобретатель средства, излюбленного мольеровскими докторами. — Сравнительная неуязвимость. — На какой камень наткнулась шлюпка? — Крик лошади. — Смерть гиппопотама. — Разрывная пуля. — Стратегия четвероногих. — Разнести живую баррикаду. — Избиение. — На всех парах. — То были звери, теперь человек. — Экий этот жандарм! — Перерыв, а не бегство.
Если есть животное, менее всего похожее на лошадь, так это именно гиппопотам, что в переводе с греческого значит: "речной конь". Так окрестили его древние, а позднейшие ученые почему-то оставили за ним это название, несмотря на то, что оно совершенно противоречит здравому смыслу.
Вспомните лошадь: гордая, гибкая шея, втянутые бока, закругленный круп, тонкие ноги, быстрые и нервные. Теперь взгляните на гиппопотама, бесформенное туловище, какой-то громадный обрубок на четырех подпорках, напоминающий плохо обтесанные столбы. Что общего с лошадью у этой чудовищной свиньи?
Сравните, наконец, головы лошади и гиппопотама. Трудно найти хотя бы намек на сходство. А между тем название дано и остается. Что же собой представляет этот "речной конь". Животное млекопитающее из семейства толстокожих, из ряда жвачных, из отдела свиней {Классификация автора, не соответствующая научной.}. Стало быть, ничего лошадиного, а только одно свиное.
После слона это самое крупное из четвероногих, но ни силы, ни ловкости, ни в особенности понятливости слона у гиппопотама нет и в помине.
Голова громадная, с маленькими, косо посаженными глазами, с едва заметными смешными ушами, сжатым лбом и малоразвитым черепом — почти одна морда. Толстая, квадратная, с широчайшими ноздрями, с огромной пастью, усаженной великолепными зубами.
Зубы чудные, настоящая слоновая кость: белые, твердые, не желтеющие. У гиппопотамов нет бивней, как у слона, но все тридцать шесть зубов превосходны, как на подбор, клыки у взрослого гиппопотама достигают иногда величины в сорок сантиметров при весе от шести до семи килограммов. Зубы гиппопотама в торговле идут очень бойко, почти наравне со слоновьими бивнями.
Все остальное, кроме зубов, у гиппопотама до крайности безобразно. Неуклюжее туловище соединяется без шеи с карикатурной головой, отвислый живот почти касается земли, темно-свекольного цвета шершавая кожа имеет крайне отталкивающий вид. Но по характеру этот безобразный увалень не злой. Напротив, он скорее миролюбив, даже робок и до некоторой степени, если хотите, добродушен.
На человека он не нападает, даже избегает его, но при условии, что и его не трогают. Если же его дразнить, то он становится опасен. В нем разом пробуждаются дикие, звериные инстинкты, и тогда ярость его неудержима и не знает преград.
В обыкновенное же время это очень добродушная крупная скотина сангвинического типа, питающаяся исключительно растительной пищей, которой поглощает невероятное количество. Вычислено, что гиппопотаму ежедневно требуется до ста килограммов питательных веществ и соответственное количество воды.
Впрочем, несмотря на такое количество, он разборчив и в качестве. Представьте себе — этот обжора в то же время большой гастроном и любит себя баловать. Довольствуясь при необходимости травой, корнями и тростником, растущими по берегам рек и даже на дне их, он с жадностью набрасывается на рис, просо и даже сахарный тростник. Это его пирожное, его десерт.
Проход гиппопотама по туземным плантациям — настоящее бедствие, погром. Он не столько съест, сколько истопчет и испортит.
От всей этой пищи у гиппопотама под кожей образуется, как у свиньи, толстейший слой сала, который очень любят туземцы, но евпропейцев оно отталкивает своим специфическим запахом.
Я выше назвал гиппопотама сангвиником. Он, действительно, очень полнокровен, до склонности к апоплексии. Уверяют, что во избежание удара он сам себе пускает кровь, делая это следующим образом. Выбравши острый утес, он трется об его режущие края до тех пор, покуда не брызнет кровь, и сам следит, чтобы ее вылилось не больше, чем требуется, после чего ложится в густой ил и таким образом устраивает себе компресс и перевязку.
Таким образом, гиппопотам является как бы изобретателем кровопускания. Некоторые ученые этому верили, например, Галиен.
Впрочем, что же тут удивительного. Разве в естественной истории нельзя найти другого аналогичного факта? Морская птица баклан, питающаяся исключительно рыбой, разве не освобождает свои желудок от попадающих в него костей с помощью средства, излюбленного мольеровскими докторами. Название средства мы здесь не станем приводить, хотя оно и произносится громко с классической сцены театра.
Под клювом у этой птицы имеется перепончатый мешок, в который она набирает воду в количестве, требуемом для операции, и действует клювом, как тем инструментом, над усовершенствованием которого потрудились многие врачи, начиная с Флерана и кончая доктором Эгизье и бароном Эсмархом…
Шкура взрослого гиппопотама толще шкуры носорога. Из нее делаются очень прочные щиты, от которых отскакивают намазанные ядом стрелы туземцев. Только благодаря своей шкуре гиппопотам еще не вычеркнут из книги природы, ведь на него охотятся много, а он имеет обыкновение подпускать к себе человека очень близко.