Приключения в стране львов
Шрифт:
— Сколько можно?! — вскричал Фрике. — Они лезут и лезут! Многие из них бьются просто отчаянно, и мне совсем не хочется стрелять бедняг, как кроликов!.. Я не люблю убивать, но сейчас речь идет о моей жизни! Черт бы побрал этого жандарма вместе с его негром, негритянским троном и солдатами! Мне все надоело! Хватит! Я вовсе не хочу, чтобы мне отрезали голову! Придется воспользоваться последним средством!
С этими словами Фрике подбежал к своим ружьям большого калибра, стоявшим неподалеку, и по очереди выстрелил из них, целясь в самую гущу нападавших.
Ослепленные дымом, оглушенные грохотом, напуганные огромным числом жертв, враги в беспорядке отступили…
Вождь вновь попытался собрать своих людей, но тут произошло событие, окончательно расстроившее его планы.
За спинами атакующих раздался зычный голос генералиссимуса. Оказывается, Барбантон со своими лучшими стрелками совершил блестящий маневр и зашел противнику в тыл.
— Сдавайтесь!
Несчастные оказались в ловушке, они поняли, что сопротивление бесполезно, побросали оружие и попытались спастись бегством.
Но главнокомандующий предусмотрел абсолютно все, и отступающих повсюду встретили нацеленные на них ружья.
И тут Барбантон, вложив саблю в ножны, вынул револьвер и направился прямо к вождю, который, завидев белого военачальника, застыл как вкопанный. Старый жандарм схватил его за ворот и сказал:
— Это мой пленник! А вы, солдаты, бросайте оружие! Сдавайтесь, или вам придется плохо!
ГЛАВА 15
После победы. — «Черная неблагодарность». — Жестокое обращение с пленными. — Кровавая бойня. — Бесполезные протесты. — Приготовления к отъезду. — Наутро после казни. — Негр считает, что белые обходятся с пленными ничуть не лучше. — Дипломатия дикаря. — Сунгуйя хочет накормить свой народ слоновьим мясом. — Знаменитые полководцы не любили охоту. — Барбантон разделяет эту нелюбовь. — В поисках слона. — Похищен змеей!
Обходный маневр, совершенный Барбантоном, решил успех дела. Сунгуйя — счастливый победитель, а его соперник взят в плен самим главнокомандующим!
Никто не знал числа убитых, и эти цифры никого не интересовали.
Зато всех занимали пленные. Их насчитывалось не менее пятисот человек, многие были ранены; побежденных крепко связали и, как дрова, бросили на самый солнцепек.
Фрике и бывшего жандарма очень тревожила судьба этих несчастных.
А победители тем временем утоляли жажду, поглощая невероятное количество пива.
Сунгуйя, ставший после одержанной победы верховным вождем, как будто нарочно старался подтвердить правильность выражения «черная неблагодарность» и едва замечал европейцев, оказавших ему такую неоценимую помощь.
— Вы посмотрите только на этого молодчика, — ворчал Фрике. — Как он нос-то задирает! Хоть бы спасибо нам сказал!
— М-да, — согласился несколько сбитый с толку Барбантон. — По-моему, это просто хамство. Я, конечно, не рассчитывал на титул герцога, но такое невнимание совершенно оскорбительно!.. Боже мой! Что там происходит?! Какой кошмар!
Сунгуйя отдал приказание, от которого все негры пришли в страшное возбуждение и даже оторвались от сосудов с пивом и алугу.
Они бросились к пленникам, оттащили их к ограде и привязали к деревянным столбам.
Несчастным наверняка было очень больно, но честь не позволяла им стонать или молить о пощаде.
Когда с этим жестоким делом покончили, Сунгуйя объявил, что пленных сейчас станут избивать женщины и дети.
Тут же раздались свирепые крики, и из хижин, потрясая пальмовыми хлыстами, высыпала отвратительная толпа негритянок и тощих детей с уродливыми большими животами.
Они обрушили на бедняг град ударов; беззащитные люди извивались от боли, сжимая зубы, чтобы не закричать, но в конце концов не выдержали и начали испускать душераздирающие вопли. Человеческая стойкость все же не беспредельна!
Тем временем мужчины, радостно подбадривая истязателей, принялись точить сабли.
Фрике и Барбантон догадывались, что за зрелище их сейчас ожидает…
Окровавленные хлысты опускались, подчиняясь знаку Сунгуйи…
По кругу пошли выдолбленные тыквы. Взрослые и дети, женщины и мужчины жадно припадали к пьянящему напитку.
Потом все воины, способные держаться на ногах, вооружились саблями и подошли к ограде, у которой корчились изуродованные и истекающие кровью пленники.
Наши друзья понимали, что чудовище, которому они помогли взойти на трон, вот-вот прикажет казнить всех поверженных врагов.
Надо немедленно вмешаться!
Барбантон и Фрике бросились к тирану и заклинали его не пятнать таким злодейством торжественного дня.
— Подумай, ведь ты жил среди белых, — восклицал жандарм, — а они щадят побежденных! Убивать пленников бесчестно, и тебе надо перенять от европейцев их обычаи. Я покинул вместе с тобой «Голубую антилопу», я обучил твоих людей, я помог тебе победить — так подари же мне жизнь этих несчастных!
— Мой друг прав! — серьезным голосом сказал Фрике. — Ты не должен убивать их! Если ты это сделаешь, мы сегодня же уйдем отсюда и проклянем тебя и твоих подданных всеми возможными проклятиями!
— Но что же мне с ними делать? — отвечал Сунгуйя, путая французские и туземные слова. — Я не могу их кормить, потому что у меня нет запасов пищи. Я не могу дать им свободу, потому что они завтра же снова нападут на меня. Я не могу продать их в рабство, потому что белые больше не покупают рабов. Мне остается только одно: убить их! Они поступили бы со мной точно так же. Ну а он, — и царек указал на вождя, — умрет первым! Надо всегда убивать того, чье место занимаешь! Не возвращаются только мертвые! А вы, белые, если хотите по-прежнему оставаться моими друзьями, не мешайте мне поступать так, как хочется! Здесь я хозяин!
И негодяй взмахнул саблей и одним ударом отсек голову свергнутому монарху.
Жестокая речь Сунгуйи послужила сигналом. Позади каждого пленника встал палач, и в ту же минуту, как покатилась с плеч голова вождя, отовсюду послышались отвратительные звуки: это казнили несчастных.
К сожалению, не все палачи-любители так же ловки, как их предводитель.
Некоторые клинки соскальзывали, и раздраженные неудачей убийцы снова и снова повторяли свои попытки.
Со всех сторон неслись крики, в которых уже не осталось ничего человеческого.