Приключения вампирши Элеоноры
Шрифт:
– Ну, Толян, тебя на минуту оставить нельзя, вечно во что-нибудь влипнешь.
Но Толик почему-то отреагировал совсем не так, как от него ожидали. Он забился в угол между стеной и стеллажом и поднял пресс-папье над головой:
– Не подходи, Серега, не подходи! Мы же с тобой… дружили… с третьего класса, я тебе математику списывать давал!
– Да ты что, обалдел? – обиделся Сергей. Ах, да…
Он подобрал с пола какую-то тряпку и стер с лица вампирский грим, потом вытащил пластмассовые клыки.
– Элеонора, познакомься, это Анатолий, мой друг и партнер по бизнесу. Толик, это Элеонора. Если бы не она, мы бы сейчас с тобой здесь не разговаривали, потом расскажу.
– Оч-ч-чень приятно – выдавил из себя Толик, успокаиваясь. А в-ваши клыки?
– А мои не снимаются – вздохнула я.
– А, имплантанты, я смотрел
– Ладно, посмотрим, что за лажу тебе на подпись подсовывали. Да вылезай ты оттуда, никто тебя кусать не собирается. Ничего себе: „Я, Анатолий Дегтев, проиграл гражданину Козлову Ю.В. сто пятьдесят тысяч долларов“, дата позапрошлогодняя. Теперь, „Я, Анатолий Дегтев, в качестве погашения долга с учетом процентов передаю гражданину Козлову Ю.В. свою долю в предприятии АО „Для дома для семьи“, а также автомобиль „Жигули“ в бессрочное пользование. Так, старый знакомый – Козлов Юрий Валентинович, генеральный директор АО „Еда из Европы“. Значит, все-таки он…Ну, понятно, зачем делиться, когда можно получить все.
– Но мы, вроде, с ним договаривались – подал голос Толик. А как же деловая честность, ну, порядочность, в конце концов?
В ответ мы с Сергеем синхронно вздохнули. Сергей мысленно добавил: „В гробу я видел их порядочность“ и тут же его передернуло – воспоминания о пережитом кошмаре были еще слишком свежими.
Приближалось утро и надо было торопиться. Толик остался ожидать милицию, а мы с Сергеем поспешили в мое подземное жилище. Ситуация требовала тщательного анализа, да и к тому же с некоторых пор дневной свет и я плохо сочетаемся. А экспериментировать на эту тему мне как-то не хочется.
Год или больше назад.
А, впрочем, какая разница?
В город пришла весна. Неделю назад в это время было бы уже совсем темно, а сейчас небо было не черным, а темно-синим, похожим на кусок мокрого шелка. В воздухе витали запахи освободившейся из-под снега земли, прошлогодней травы и еще чего-то удивительно весеннего.
Но Марине было совсем не до этого и, по правде говоря, вообще не до чего. Она уже несколько часов сидела на скамейке в скверике и не могла себя заставить встать и пойти домой.
„Так тебе и надо, нечего было витать в облаках – рассуждала она сама с собой. Таких как ты рано или поздно ставят на место. И нечего было воображать себе невесть что“.
Но разумные доводы мало помогали. Внутри образовалась гигантская пустота.
А она только-только начала верить, что и она тоже может быть для кого-то, ну, если не привлекательной, то, во всяком случае, интересной. Она так тщательно готовилась к возвращению на работу после двухнедельного отсутствия, чего не делала, пожалуй, с самого детства, когда тайком от тетки играла в принцессу. Из всех своих нарядов она выбрала наименее старомодный – юбку в клетку (почти такие недавно вошли в моду) и блузку классического фасона. Но это было не самое главное; она пришла на полчаса раньше, чтобы достать специально купленную косметику и подкраситься. Совсем немного, очень скромно, но она так хотела выглядеть красивой, ведь Алексей сказал, что его работа над рефератом продлится еще долго и, конечно, он зайдет, чтобы повидать ее. А возможно, он встретит ее после работы и они немного прогуляются, ведь сегодняшний день просто создан для прогулок.
Но вот этот день пришел, а все сбылось с точностью до наоборот, все старания оказались напрасными. И эта косметика, как глупо она выглядит размалеванной, наверно, все обращают на нее внимание и смеются. Нет, все, в первый и в последний раз! Марина достала тушь, черный пластмассовый цилиндрик, повертела его в руках и бросила в стоящую рядом урну. Следом полетела и помада. Вчера у метро Марина даже устала, выбирая ее у тетки, орущей как оглашенная что-то про рекламную распродажу, и с большим трудом нашла этот бледно-розовый цвет. Нет, решено, больше она к этим глупостям и не притронется. И вообще…
– Вы совершенно правы – раздалось совсем рядом. Эта косметика из стран Третьего мира просто оскорбительна для уважающей себя молодой дамы.
Марина оглянулась. Рядом с ней на скамейке сидел незнакомый мужчина. Лет сорока, может быть, чуть больше. Во что он был одет, Марина не разглядела, было уже практически
– Вовсе нет – сказал незнакомец – и не художник и не опасный безумец. Путешественник во времени – это более соответствует истине. Не пугайтесь, я действительно немного умею угадывать чужие мысли. Но дело сейчас не в этом. Недалеко отсюда открылся фирменный магазин косметики из Франции, там вы смогли бы найти что-нибудь достойное. И я буду счастлив сделать вам этот маленький презент; ведь, если не ошибаюсь, у вас недавно был день рождения.
Да, у нее действительно недавно был день рождения. Каждый год она ждала, что произойдет что-то чудесное, необыкновенное, но всякий раз все было одно и то же – праздничный стол вечером с тетушкой и парочкой пожилых родственников. Они всегда говорили, что Марина за этот год стала совсем взрослой, а потом разговор постепенно съезжал на обсуждение политики, возрастных проблем со здоровьем или включали телевизор, который и становился главным и единственным оратором. Каждый раз Марине очень хотелось сбежать из-за стола, провести это день совсем по-другому; например, сходить в кино. Но об этом нечего было даже и мечтать. „Но как же так можно, родственники придут тебя поздравить и вообще, день рождения – это семейный праздник и встречать его надо в семейном кругу, к тому же, нас осталось так мало“… Что же касается подарков, которые она в этот день получала, то никому и в голову бы не могло придти подарить ей косметику. До пятнадцати лет ей дарили игрушки, потом какие-то нравоучительные книжки, а на восемнадцать лет родственница с торжественным видом преподнесла ей маникюрный набор. Правда, он был подарен когда-то ей самой к прошлому юбилею и пролежал без употребления больше пятнадцати лет.
И, наконец, никто и никогда не называл ее молодой дамой. Ерунда, конечно, и никто, наверно, не придал бы этому значения, но ей так хотелось, чтобы окружающие наконец заметили что она и в самом деле давно взрослая. В отношении к ней применялись слова „девушка“ или „девица“, но ведь это совсем не то. Обращение „девушка“ вызывало в памяти фразу: „девушка, уступите место“, а „девицей“ ее называли исключительно в неодобрительном смысле. „Такая взрослая девица могла бы и сама увидеть что… " Далее следовало название какой-нибудь домашней работы, которую почему-то непременно требовалось сделать сию минуту.
Марина на секунду представила, что бы было, если бы эти родственники увидели ее сейчас. Вместо того чтобы идти домой, она битых два часа сидит на скамейке и разговаривает с незнакомым мужчиной. Да еще соглашается принять от него подарок! Да еще и накрашенная, как неизвестно кто!!! Скандала бы хватило на целый вечер.
"Я только посмотрю, что в этом магазине, ведь одна я не решусь туда зайти, просто интересно".
В магазине никто не удивился появлению странной пары, как будто к ним каждый день заходят скверно одетые девушки в сопровождении экстравагантных мужчин. Пока молоденькая продавщица доверительным голосом рассказывала о достоинствах каждого вида туши, (стоившего больше, чем Марина зарабатывала за неделю), девушка поймала себя на мысли, что она украдкой смотрит на зеркальные витрины, чтобы поймать там отражение таинственного незнакомца. Но его там не было. "Исчез, а, может быть, это и к лучшему, сейчас скажу им: спасибо, я подумаю и пойду домой, я и так задержалась".