Приключения Жихаря
Шрифт:
– Я сама знаю, как проводить брата. Делай, что я велела, и не говори лишнего.
– Да знаешь ли ты, каков был при жизни Яр–Тур?
– Как! Он узнал свое имя? Откуда?
– От меня, конечно. Так вот о деле – ведь недаром же… – Богатырь торопливо зашарил по карманам. – Смотри! – Он покрутил в воздухе золотой ложкой. – Алтын–хлебал! Ни у кого такой нет! Ее у меня сам царь Соломон выклянчивал, в ногах валялся.
Загадочная Морриган закрылась от ложки обеими руками, будто увидела давно подохшую крысу.
– Почему…
– У, тут рассказывать – на трех возах не увезешь, только не время, – сказал Жихарь. – Оплакать–то человека надо или как? Тем более ты сестрой себя объявила. Я тут весь уже на слезу перевелся, а ты хоть бы подошла, брата на прощание поцеловала…
– Его найдется кому поцеловать, – сказала Морриган, и от этих слов стало Жихарю жутко, как в тот раз, когда спросил он у деда Беломора про хозяйку.
– А теперь я узнала тебя, Рудра, Красный Вепрь Неба… Ты вернулся с ваджрою в руке, чтобы еще раз поразить змея Шешу?
– Никого я не хочу поражать, а тебе друга не отдам, – объявил богатырь. – Подумай своей прекрасной головой: ну куда ты его повезешь? Ведь жара, вас мухи заедят…
Одним движением он расстегнул куртку и ударил себя в грудь кулаком – чуть ребра не проломил.
– Не отдам! Мы с ним побратались, а ты неведомо кто! Так из лесу любая шишига выйдет, скажет, что брат, а сама потом косточки обгложет…
Она впервые открыла рот и расхохоталась. Смех был тонкий и красивый, но, когда он отзвучал, стало значительно лучше.
– Ты езжай своей дорогой, – сказал Жихарь. – И коней забери, не надо мне их, пусть на них цыган Мара катается…
– Однажды он попробовал, – сказала она и стала медленно приближаться к богатырю. Платье ее по–прежнему оставалось неподвижным, и было непонятно, как она там, под тканью, двигается. – С тех пор его племя и скитается по земле…
Морриган придвигалась все ближе и ближе. Голова у Жихаря стала совершенно мокрой, и в нее не приходили никакие подходящие к случаю заклинания. Лишь почему–то припомнился простой и всем известный любовный заговор: «Я гляжу ей вслед – ничего в ней нет, а я все гляжу, что–то нахожу…»
Она подошла вплотную, протянула хрупкую руку и стала водить пальцем по рисунку на рубахе. Жихарь закрыл глаза и потянул носом. Ничем от нее не пахло – ни мертвым, ни живым.
– Как странно искажены эти руны, – сказала она. – Можно подумать, они начертаны тысячелетия назад. Здесь написано «железная дева» или что–то в этом роде. Кто она тебе? Она твоя покровительница?
«Что же Будимир помалкивает? – подумал Жихарь. – Лучше я подхвачу братку да побегу в лес – в таком платье не больно–то догонит. Хотя это, конечно, полный позор…»
– Какая там покровительница, – сказал он, стараясь не сорваться на крик. – Просто мне эта рубаха приглянулась: тут и головушка мертвая, и другие страшилы – не всякий и полезет. Да, – оживился он, мысля отвлечь красавицу.
– Ты не знаешь, что за тварь мы с Яр–Туром завалили?
Морриган даже не оглянулась на дорогу, где валялось в пыли растоптанное чудовище.
– Ах, это? – Она положила ему на грудь ладонь. – Это лишь у вас в глуши могло сохраниться нечто подобное. Была некогда такая игра, игроки делились на отряды по одиннадцать человек, и те, кто проигрывал… Впрочем, это неинтересно…
Ладонь, ни теплая, ни холодная, гладила его грудь, и богатырь со стыдом услышал в себе вовсе неуместное при разверстой могиле чувство.
«Заморочила!» – еще подумал он и протянул вперед руки. Пальцы не ощутили никакой ткани. А всего остального он уже не помнил до тех пор, покуда не услышал из немеряной дали знакомый голос:
– Успокойтесь, сэр Джихар! Я, оказывается, жив, и не стоит вам так отчаиваться и колотиться всем телом о землю… Или вы, может быть, решили этим упражнением укрепить мышцы рук?
Жихарь шумно выдохнул, открыл глаза, понял и увидел, что под ним действительно рыхлая земля, а очертания стройного тела на ней стремительно осыпаются и пропадают…
Рыжие краснеют легко, охотно и ло любому поводу. Богатырь вскочил и спешно привел себя в порядок.
– Не устаю удивляться причудливым обычаям отдаленных стран и народов, – продолжал живехонький Принцев голос. – Должно быть, ваш похоронный обряд связан с плодородием земли…
– Чтоб ты сдох! – жалобно сказал Жихарь. – Ты откуда?
Лицо Яр–Тура оставалось еще бледным, и ноги не держали, но глаза горели веселым блеском.
«И этот меня на сеструхе приловил, срам какой!» – охнул Жихарь и начал оправдываться:
– Это она сама, правда, хочешь, земли съем? – И потащил в рот добрую горсть. – Я ей говорил – нехорошо, если мы побратимы, значит, она и мне сестра… Куда там!
– Кому вы говорили, сэр брат? – встревожился Принц.
– А у тебя сестра есть? – ответил Жихарь вопросом на вопрос. Царь Соломон три вечера убил на то, чтобы обучить богатыря этому нехитрому приему, успешному во всякой словесной стычке.
– Какая сестра? – Яр–Тур, видно, тоже кое–что усвоил. – Я не уверен до конца и в собственном существовании, а вы говорите – сестра.
Жихарь облегченно выплюнул землю.
– Да это я так – разморило на солнце, вот и почудилось. Не обращай внимания, это меня полуденница морочила. Ты лучше рассказывай, как там.
– Не понимаю…
– Ну, куда ходил, кого видел, пригодились ли мои советы…
– Я по собственной неосторожности напоролся на клык нашего противника – вот и дыра на штанах, и кровь… А больше ничего не помню. Видимо, этот яд не убивает. И теперь я лишен возможности разделить с вами честь победы…