Приключения звездного торговца
Шрифт:
Латимер окончательно сник.
— Я не могу… не могу… перевести ему это слово в слово.
— Ну, так не переводите, — Фолкейн пожал плечами. Гэхуд наклонил голову, топнул ногой и взревел. — Однако если вы спросите меня, то он как будто начинает проявлять нетерпение.
Запинаясь на каждом слове, Латимер заговорил с шенном.
Наверняка смягчит мои выражения, подумал Фолкейн. Бедняга. На Луне-то он действовал смело, а здесь его так запугали, что он превратился в раба, во всех смыслах. И даже наркотиками накачивать не пришлось, не то
Гэхуд взревел снова, да так громко, что ушам Фолкейна стало больно. По каюте пошло гулять эхо. Датинец ухватился за низ экрана. При установленной на корабле силе тяжести экран этот весил не меньше тонны, но Гэхуд приподнял его и что-то крикнул. Латимер, спотыкаясь, бросился к нему.
Вот оно, понял Фолкейн. Он запустит под экран своего раба, снова закроет вход, а потом прикажет роботу схватить меня. Я его оскорбил и потому должен умереть. Ради этого можно пожертвовать и роботом, и обстановкой…
Тело его отреагировало мгновенно. Он находился дальше от двери, чем Латимер, и ему еще надо было миновать робота. Но молодость, тренированные мышцы, привычка к работе в скафандре и жажда жизни сделали свое. У витрилового экрана он оказался одновременно с Латимером. Экран стоял теперь почти вертикально; между ним и палубой образовался проем шириной не меньше метра. Державший его зверюга не сразу сообразил, что к чему, и Фолкейн успел проскочить внутрь.
Он тут же откатился в сторону. Гэхуд отпустил экран, который с грохотом встал на прежнее место, и ринулся на него.
— Нет, нет! — крикнул он. — Уберите его, Латимер! Иначе он станет третьим слоем в нашем с вами пироге!
Раб бросился на хозяина, пытаясь его остановить. Шенн отшвырнул его от себя и прижал к полу. Скафандр с лязгом ударился о металл палубы. Это как будто привело Гэхуда в чувство. Он замер.
Немая сцена. Латимер в полуобморочном состоянии корчился под ногами датинца; из носа у него текла кровь. Минотавр в упор глядел на Фолкейна; грудь его высоко вздымалась, воздух со свистом вырывался из ноздрей. Гермесец стоял в нескольких шагах от него, посреди почти не отличавшейся от первой каюты. Светлые волосы его прилипли к мокрому от пота лбу. Он ухмыльнулся и помахал зажатой в руке гранатой.
— Так-то лучше, — сказал он. — Гораздо лучше. Стойте смирно, вы оба. Латимер, я возьму вашу пушку.
Раб попытался было дотянуться до бластера, который лежал неподалеку, но не смог. Гэхуд наступил на оружие ногой и заворчал.
— Ну и держи его… на здоровье, — сказал Фолкейн. Да, кем-кем, а идиотом этого детину не назовешь. Завладей Фолкейн бластером — и граната ему больше ни к чему. Ну да ладно, все равно им деваться некуда. — Проводите-ка меня до саней. Если надумаете звать своих роботов или добрых молодцев, в общем, кого угодно, предупреждаю сразу: взорву ко всем чертям!
Латимер кряхтя поднялся.
— Добрых молодцев? — озадаченно переспросил он. Потом до него
Фолкейн внешне оставался бесстрастным, но внутри у него все пело. Реакция Латимера подтверждала его подозрения, которые превратились почти в уверенность, когда никто не прибежал в каюту на шум и даже не запросил, в чем дело, по телекому.
Гэхуд и Латимер были одни. Флагманский звездолет, подобно всем другим кораблям, был полностью автоматическим.
Но это невозможно!
Хотя, хотя… А если предположить, что на Датине — или в этом Гэхудовом поместье — ощущается острая нехватка в, так сказать, людях? Шенны вряд ли ожидали, что у Беты Креста окажется звездолет Лиги. У них ведь нет оснований думать, будто тайна «СИ» раскрыта. Разумеется, они должны были учитывать возможность встречи с противником, но сочли, видно, что с ним справятся и роботы.
(Причем небезосновательно. «СИ» наверняка известила их, что если Техноцивилизация затевает сколь-нибудь серьезную экспедицию, то оповещает об этом все подвластные ей миры. Поэтому вероятность встречи с Космофлотом была в этом случае крайне мала.)
Скорее всего, Гэхуд решил не затруднять себя подбором команды — наверно, это показалось ему пустой тратой времени, а взял с собой всех своих роботов. Единственным живым его спутником был человек, который доставил ему весточку, — раб.
Что же это за цивилизация такая — испытывающая недостаток в профессионалах, плюющая на научное изучение новой планеты и в то же время в области кибернетики оставившая Содружество далеко за спиной?
Гэхуд бросил на пол витриловый экран. Раздался оглушительный грохот. Робот стоял как вкопанный. Фолкейн вслед за своими пленниками пересек переднюю, спустился по гравиколодцу и прошел по коридору до шлюза.
Времени, чтобы составить план, у него по дороге было достаточно.
— Так, — сказал он, — я бы взял в заложники вас обоих, но боюсь, Гэхуд раздавит мое суденышко. Понятно, Латимер?
— Нет! — отшатнулся тот.
— Да. Мне нужна гарантия, что меня не подстрелят на обратном пути.
— Но неужели вы не понимаете? Мои… то, что я знаю… что вы можете узнать от меня… он не допустит этого!
— Я уже все прикинул. По-моему, он не так уж и рвется испепелить вас. Вы нужны ему — и не только как переводчик. Иначе он не взял бы вас с собой.
В Солнечной системе за тобой закрепилась слава искусного пилота, Хью Латимер. И ты — единственный член его экипажа (надеюсь, он не подозревает, что я об этом догадался). Без тебя ему придется туго, даже со всеми этими роботами. Домой-то он, разумеется, вернуться сможет, а вот осмелится ли он на что-нибудь еще, пока у него есть сомнения, наврал ли я ему насчет армады за моей спиной или нет? В конце концов, откуда мне знать: вдруг вы друзья?
— Так что, пока вы со мной, я в относительной безопасности. Верно? Прокатитесь до моего звездолета, а там я вас отпущу.