Приколист
Шрифт:
– Хорошо. Конечно. Сколько угодно!
Она медлила, глядя на Клима как на удивительное, замечательное природное явление.
– А можно я немножко посмотрю, как ты работаешь? – спросила она.
Клим отказал ей решительно.
– Творчество – это интимный процесс, – ответил он. – Я настолько вживаюсь в образы своих героев, что начинаю ходить по комнате, петь, танцевать, плакать. Могу даже начать крушить все вокруг. В общем, любоваться мною в эти минуты просто небезопасно.
Таня взглянула на исписанный лист бумаги, лежащий на столе, прочитала последнюю строчку, содержанием которой было желание Кабана давить опаринских, как колорадских жуков, и прошептала:
– Как интересно! Много бы я отдала, чтобы почитать ваш роман!
– У меня кончается бумага! – напомнил Клим.
Едва за Таней закрылась дверь, Клим снова погрузился в пучину творчества. Сорок пять минут беспрерывной болтовни, оказывается, заняли довольно приличное место на бумаге, особенно если учесть, что главные герои часто говорили все сразу, причем о разном. У Клима стала ныть рука, сводило судорогой пальцы, он уже дописывал последний листок, а еще оставалось больше половины пленки.
Снова появилась Таня – возбужденная, сдержанно-взволнованная, с пачкой нераспечатанной бумаги под мышкой.
– Редактора срочно вызвали в область на сборы! – выпалила она. – Я осталась за него. Он поручил мне создать тебе уютную творческую атмосферу.
Она подошла к подоконнику и стала выкладывать продукты: колбасу, сваренные вкрутую яйца, хлеб и теплую картошку в мундире.
– Вот тебе мой домашний телефон, – сказала Таня, кладя визитку на телевизор. – Если что будет нужно, то звони хоть ночью. А я позвоню тебе завтра в обед. Не рано? Я знаю, что писатели поздно встают.
– Я встаю рано, – ответил Клим, заталкивая в рот колбасу. – У меня каждый час на счету.
Он и в самом деле бережно относился ко времени и не встал со стула до тех пор, пока не переписал кассету до конца. Правда, концовка ему не понравилась. Лента закончилась как раз на середине фразы, подразумевающей интригующее продолжение. Делая чудовищные паузы между словами и заполняя их долгим мычанием, Стакан говорил: «А я ее хвать за ногу, а она как завизжит…»
На этом запись обрывалась. Клим некоторое время чесал ручкой затылок, думая, как бы придать последней фразе логическую цельность, но так ничего и не придумал и дописал ниже: «Продолжение следует».
Перечитывать шедевр он не стал, и без того Клима мутило, будто он объелся ядовитых грибов. Сложив листы по порядку, Клим вышел в душевую, где долго отмачивал непослушные пальцы в холодной воде. «Если за эту бредятину я получу тысяча четыреста рублей, – думал он, – то согласен каждый день от рассвета до заката пачкать бумагу».
Когда он раздвинул шторы, то с удивлением увидел, что уже наступила ночь. Под тусклым фонарем у входа в гостиницу разлилось желтое пятно. В середине этого пятна, окруженные тучей мошкары, лицом к лицу стояли местные парни. Казалось, что это команда из КВН шушукается и тихо спорит, придумывая остроумный ответ соперникам. Клим узнал Кабана по тяжелой челюсти и низкому лбу, Подлого Шакала, Бутылку и других героев своего романа и испытал настоящий восторг. Произошло чудо материализации литературного вымысла! Материализованные герои, однако, вырвавшись из плена мятых листочков бумаги, вовсе не горели желанием отблагодарить своего Творца. Кто-то, заметив движение шторы в окне Клима, вскинул руку и закричал:
– Эй, нефтяник! Выйди на пару слов!
К окну повернулась вся команда. Клим едва успел спрятаться за штору и теперь наблюдал за своими героями через узкую щелочку. Герои курили, и в темноте светились красные огоньки, похожие на глаза кровожадных животных.
– Выходи, побазарим! – закричали все, кому было не лень. – Не бойсь, магнат, больно бить не будем! Расскажи нам еще что-нибудь про вагончики с душем!
Клим тихонько попятился к кровати, выключил свет и накрылся с головой одеялом. «В покое они меня не оставят», – подумал он, впрочем без особой тревоги, и вскоре уснул.
Глава 7
Таня сидела за редакторским столом. Перед ней лежала стопка бумажек, исписанных Климом. Таня смотрела на Клима через стекла очков. Девушка выглядела очень торжественно и церемониально. Она напоминала работницу загса, которая объявляет людей мужем и женой.
– Клим, – произнесла она ровным голосом, с трудом сдерживая волнение. – Я все прочитала. И мне очень нелегко высказать те чувства, которые ваше произведение вызвало во мне.
Пока Таня читала произведение, Клим успел сходить на автостанцию, где выпил несколько кружек пива, и теперь его немного клонило ко сну. Он опустил подбородок на кулак и попытался походить на крупного писателя, который выложился до конца, до капли и теперь пребывает в состоянии возвышенного и умиротворенного удовлетворения.
– Вы… Ты был прав, это очень необычный роман, – продолжала Таня, поглядывая на листок из отрывного блокнота, на котором она сделала какие-то пометки. – Ничего подобного я никогда не читала.
– Значит, не понравилось? – поторопил Клим с выводом, так как ему не терпелось узнать, получит он деньги или нет.
– Что ты! – воскликнула Таня. – Быть может, этот роман многими не будет понят. Признаться, я сама еще не до конца его поняла. В каждой фразе – глубинная философия, не раскрытая до конца мысль, а лишь обозначенная в сути, ее квинтэссенция, намек на полновесную человеческую драму. Эту книгу надо перечитывать много раз, чтобы докопаться до сердцевины…
Клим тоже не до конца понимал Таню, но в этой взаимной непонятости была какая-то гармония. «Надо же, какая хренотень у меня получилась, – думал он. – Или Таня полная дура, или я в самом деле случайно забацал шедевр».
– И что будем делать? – спросил он.
Таня являла собой символ гражданской ответственности. Она мягко опустила ладонь на рукопись, вскинула подбородок и с полным осознанием значимости момента произнесла:
– Так… Пользуясь правом, данным мне редактором, я принимаю решение опубликовать отрывок из вашего романа.
«Тысяча четыреста, – стал считать в уме Клим, – плюс… А сколько у меня осталось?»
Ему хотелось тотчас проверить содержимое своих карманов, но он подумал, что это будет выглядеть как проявление острого желания получить гонорар, и Тане придется отдать ему свои собственные деньги.
– В завтрашнем номере! – говорила кому-то Таня по телефону. – Да, отправьте заявку в бухгалтерию.
– Мы втрое увеличим тираж завтрашнего номера, – говорила Таня уже Климу. – Заявки идут не только из района, но и со всей области.