Прикончить чародея
Шрифт:
Впрочем, не только мужчины являются заложниками стереотипов Города Людей. Местные женщины здесь тоже несвободны, пусть это и не так бросается в глаза. У них отняли право выбора.
А юные девушки все равно читают запрещенную литературу по ночам, хотя и не понимают ни слова из прочитанного.
Пусть они разбираются со своими проблемами сами. Я не могу им помочь, и не испытываю никакого желания это делать.
– Уходите, – сказал я. – Я хочу спать, а вас могут хватиться в любой момент. Вряд ли вы желаете, чтобы вас снова застукали
В полдень я пережил еще один приступ беспамятства, вызванный колокольным звоном. Хорошо, что колокола тут звонят всего один раз в день. Как бы я вышел на улицу, если бы они начинали трезвонить каждый час?
Ненавижу этот город. Скорее бы нам отсюда свалить.
Карин вернулась почти через два часа после того, как я пришел в себя после колокольной болезни, открыла клетку и начала свои манипуляции с моим ошейником и веревкой.
– Вам удалось что-нибудь узнать? – поинтересовался я.
– Да, но давай поговорим об этом позже, красавчик, – сказала она. – Мы опаздываем.
Пришлось бежать по улицам чуть ли не галопом, притягивая к себе удивленные взгляды горожанок.
Виола По Волнам Ходящая жила в белом особняке в центре города. Ее дом стоял посреди роскошного сада, в котором произрастали экзотические растения, не виданные мною прежде. Служанка, открывшая нам калитку, попросила следовать за ней. К моему удивлению, мы направились не в особняк, а в сад позади него. Очевидно, Виола По Волнам Ходящая предпочитала работать на свежем воздухе.
Самая могущественная волшебница Города Людей приняла нас в маленькой беседке, увитой каким-то вьющимся растением с фиолетовыми цветками. Чародейка сидела перед маленьким столом, накрытым для чаепития. На столе стояли две запасные чашки, а рядом со столиком – два стула.
Виола оказалась стара.
Чародеи живут долго, и при приложении некоторых усилий способны выглядеть молодыми до самой смерти. Обычно чародейки так и поступают, мужчины же выбирают более солидную внешность, отпускают бороду и подпускают в волосы седину.
Но Виола выглядела лет на семьдесят, что применительно к волшебнице могло означать и триста лет. Седые волосы, усохшая фигурка, старая, сморщенная кожа на лице и руках. Похоже, она не желала тратить драгоценную ману на такие мелочи, как собственная внешность.
Старушка носила белое одеяние, что делало ее похожей на призрак в этом райском саду.
Проводив нас до беседки, служанка тут же удалилась.
Карин вежливо поздоровалась с волшебницей.
– Садитесь, – предложила Виола. Голос у нее оказался молодой, звонкий и звенящий, резко констатировавший с ее внешностью.
Карин села. Я, по обычаям города, остался стоять у нее за спиной.
– Ты тоже садись, мальчик, – сказала Виола. – Разве ты не можешь заметить стул прямо перед тобой?
– Но… – сказала Карин. Видимо, она заподозрила то же самое, что и я – хозяйка нас каким-то
– Можете расслабиться, дети, – сказала Виола. – В моем саду и в моем доме не действуют законы этих дурочек снаружи.
– Спасибо, – сказал я, усаживаясь на стул.
– Налей себе чая, – сказала Виола. – Можешь снять свой ошейник, пока он не натер тебе шею.
– Спасибо еще раз, – сказал я, скидывая ненавистную полоску кожи.
– Смотри, не привыкни, – посоветовала Виола.
– Разве к такому можно привыкнуть? – спросил я.
– Не знаю, – сказала Виола. – Некоторые люди способны находить в полном подчинении некоторое удовольствие. Жизнь домашнего животного имеет свои прелести. Не надо заботиться о пище, воде, крыше над головой. И помимо этого, никакой ответственности. Не надо принимать решения, брать на себя какую-то ответственность. Не надо думать, чувствовать. За тебя все решает твоя хозяйка. Ты удивишься, мальчик, но каждый год некоторые мужчины приходят сюда добровольно.
Добровольно отдаться в рабство? Никогда не смогу этого понять.
– Я не такой, – сказал я.
– Вижу, – сказала Виола. Черт побери, не хватало мне еще одного Федерика, видевшего меня насквозь. Тайна, которую мы со стариками хранили двадцать три года, трещала по швам, и число узнавших правду увеличивалось чуть ли не каждый день. Наверное, тогда это не такая уж и тайна. Изначально ее знали только четверо – я, дон Диего, Исидро и Мигель. Теперь знают, как минимум, двое гномов, ребята, пославшие ко мне Пятнистую Лиану, возможно, догадывается Карин. – Кто из вас нуждается в моих услугах?
– Я, – возможно, она не так уж проницательна, если не смогла определить сама. Если, конечно, это не часть какой-то игры.
– Ты – чародей, мальчик.
Карин улыбнулась.
– По правде говоря, в нем больше от мальчика, чем от чародея.
– Вы все для меня мальчики и девочки, – сказала Виола. – Вас удивляет мой внешний вид? Мне почти триста лет, и я могу выглядеть так, как хочу. Но я не считаю нужным скрывать свой возраст. Мне осталось жить не очень долго, и я не хочу обманывать ни окружающих, ни саму себя. Не суди его строго, девочка. Этот мальчик еще может всех удивить. Теперь скажи, что ты от меня хочешь, мальчик?
– У вас есть телефон? – спросил я.
Это слово произошло от слияния двух слов: «далеко» и «говорить». Мертвый язык древних людей с затонувшего континента. Чародеи обожают давать своим игрушкам непонятные для простых смертных названия.
Телефон – это всего лишь магическое зеркало, с помощью которого можно установить связь и переговариваться с обладателем другого такого зеркала на большом расстоянии.
Я хотел поговорить с Исидро.
При установлении контакта зеркало издает слабый хрустальный звон, отсюда пошел и термин – позвонить. Конечно, лучше бы я позвонил Исидро от гномов, но по каким-то причинам телефоны под землей не действуют.