Прикоснись ко тьме

Ченс Карен

– Я убью Распутина, – твердо заявил Томас, но Луи Сезар лишь фыркнул, словно чихнул кот, и что-то буркнул по-французски.

– Сто лет назад ты меня не убил. Не думаю, что с тех пор ты стал сильнее.

– Просто тебе тогда повезло! Этого бы не случилось, если бы была еще одна дуэль.

– Мне не нужна дуэль, – сердито сказал Луи Се-зар. – Ты и так мой.

Я заморгала в растерянности. Может быть, я что-то пропустила, пытаясь участвовать сразу в двух беседах? У хозяина и слуги связь сильнее, чем та, что была между Томасом и Луи Сезаром. Черт, да если бы Тони попытался

убить Мирчу, он не стал бы с ним разговаривать.

– Разве твоего хозяина зовут не Алехандро? – спросила я Томаса.

– Бывшего хозяина. Меня обратил один из его слуг, но вскоре после этого Алехандро его убил и на его место взял меня. В то время он уничтожал одну империю в испанских владениях Нового Света и нуждался в воинах. Мы победили, и он создал новый Сенат, однако его тактика не изменилась. До сих пор любое возражение он воспринимает как вызов, любую просьбу быть милосерднее – как угрозу. Когда я стал достаточно сильным, я бросил ему вызов, и у меня бы все получилось, если бы не вмешательство извне.

Я с удивлением взглянула на Луи Сезара.

– Вы дрались?

Француз кивнул.

– Томас захотел возглавить Сенат Латинской Америки. Их консул попросил меня драться вместо него, и я согласился. Томас проиграл.

Последние слова он произнес, слегка пожимая плечами, словно ничего иного и быть не могло. Жаль, что Луи Сезар не проиграл ни одного поединка, – это пошло бы ему на пользу. Наверное, трудно справляться со столь непомерно раздутым эго. Хотя, с другой стороны, если бы он тогда проиграл, то сейчас был бы мертв, а вместе с ним и все мы. Пожалуй, быть чуточку надменным не так уж и плохо. К тому же теперь понятно, почему так ослабла связь. Слуги получают силу от побед хозяина; самые тесные узы – кровные.

– Ты бросил вызов? – встрепенувшись, спросила я. – Но для этого ты должен был быть хозяином первого уровня! – Я знала, что Томас силен, но чтобы настолько… И значит, Луи Сезар сделал своим рабом вампира первого уровня. Никогда бы не подумала!

– Томасу более пятисот лет, мадемуазель. Его матерью была жена вождя племени инков, – небрежно пояснил Луи Сезар. – Потом пришли европейцы; она попала в плен к испанцам, была изнасилована кем-то из людей Писарро, и в результате на свет появился Томас. Он рос в то время, когда эпидемия оспы уносила одного за другим индейских вождей; когда эпидемия улеглась, выяснилось, что инками некому управлять. Томас собрал остатки нескольких племен и попытался дать отпор испанцам; так он попал в поле зрения Алехандро. Хотя он и бастард.

Томас глухо зарычал, и Луи Сезар, бросив на него взгляд, сказал:

– Я использую технический термин, Томас, поскольку я и сам бастард, ты же знаешь.

– Я этого никогда не забуду.

На этот раз волны энергии схлестнулись сильнее; как назло, я оказалась посередине. Мне показалось, что на меня обрушились два потока воды.

– Хватит! Перестаньте! – завопила я.

– Прошу прощения, мадемуазель, – сказал Луи Сезар и слегка поклонился. – Вы правы. Своего слугу я накажу позже.

Томас ответил ему высокомерным взглядом.

– Ага, попробуй.

– Томас! – в один голос воскликнули

мы с Мирчей.

– Осторожнее, Томас, – угрожающе произнес Луи Сезар. – Ты же не хочешь, чтобы наказание было еще более… суровым?

– Ты ребенок по сравнению со мной! Я был уже хозяином, когда ты еще не был обращен!

– Вот как? – произнес Луи Сезар, и в его глазах блеснула сталь.

Билли помахал бледной рукой перед моим лицом.

– Ты меня слушаешь или нет? Последние новости!

– Потом, – отмахнулась я, но он не отставал.

– Это потрясающе, Кэсс! Черный круг похищал колдуний тайно, выбирая тех, кому было суждено умереть молодыми – из-за несчастного случая, в застенках инквизиции или еще как-то. Они похищали ведьму в последний момент и переправляли ее эльфам, не беспокоясь о том, что ее могут хватиться. Кто станет разыскивать человека, попавшего в лапы инквизиции? Сама понимаешь, оттуда мало кто выходил. Чистая работа, и договор соблюден.

– Но как они узнавали? Как можно узнать, что кто-то скоро умрет? Если только…

В это время Мирча бросил на меня какой-то странный взгляд; я ответила ему невинной улыбкой. Нет, это ошибка. Даже вампир-хозяин не может увидеть призрака.

– Ведьму, которую ты освободила, в ту же ночь похитила группа черных магов, – продолжал рассказывать Билли. – Цыгане всегда держались подальше от обоих кругов, так что черные не боялись, что белые рыцари поднимут тревогу.

Я нахмурилась. Мне все еще было непонятно, как колдунья оказалась в нашем веке, если ее похитили люди из ее времени, но кого я могла об этом спросить?

Тем временем Мирча продолжал гасить вспыхнувшее было пламя.

– Позвольте напомнить, что, пока вы тут цапаетесь, время уходит и вместе с ним уходят ваши шансы на победу. Хватит ссориться, ссора может подождать, а вот наше дело – нет.

– Но мадемуазель не хочет нам помочь, – сказал Луи Сезар, проведя рукой по волосам. Наверное, этот жест означает у него волнение. Я заметила, что его рыжие локоны стали темнее. Что это – игра света или результат сотен лет, проведенных без солнца? – Этого я и боялся. Заставить ее мы не можем.

Мы с Мирчей переглянулись.

– Он это серьезно? – не удержавшись, спросила я.

Мирча вздохнул.

– Он всегда был такой; это его единственный недостаток.

Он улыбнулся, а я сразу вспомнила Тони – он улыбался точно так же; обычно эта улыбка означала: «Хватит болтать, пора переходить к делу». И тут я вспомнила, какие поручения Сената выполняет Мирча. Он – дипломат, отвечающий за все переговоры. Ходили слухи, что свою должность он получил благодаря своему происхождению – его семью уважали во всем мире. Вероятно, во время переговоров было приятно оказаться рядом со столь известной личностью, как бывает с обычным человеком, которого сажают рядом с кинозвездой, однако на Мирчу это не производило ни малейшего впечатления и уж никак не отражалось на результате переговоров. Нет, Мирча получил этот пост исключительно благодаря своему уму и порядочности и был одним из лучших представителей Сената за всю его длинную историю. А уж меня он знал как облупленную.