Прикосновение чужого
Шрифт:
— Но… — монстр посмотрел на меня так, словно оказался шокирован моим ответом. — Ты была подготовлена. Испытание огнем. Смерть близких. Убийство. Ты готова.
— Чувак, ты точно уверен, что все это работает так же, как в твоем родном мире? — я покачала головой. — Испытание огнем? Да ладно, Меффи. Ты не встречался с моими тренерами. Эти люди знали толк в пытках. Лазить по горе в ливень с грозой. Пробежать двадцать миль по пустыне, словно ты долбанный спринтер. Думаешь, пара монстров меня загоняли по самое не могу?
Сейчас,
— Убийство? — продолжала я. — Возможно. Но я не считаю убийством твоих приятелей-монстров. Никто на этой планете не будет считать это убийством. Инопланетные монстры могут даже не рассчитывать обладание душой. Сами они могут считать как угодно, но человечеству это все равно. Покажи нам чертового монстра и нам захочется уничтожить его. Черт, многим из нас не нравятся пауки или змеи. Но никто не назовет меня убийцей, если я прикончу парочку из них.
— Беверли была убита твоей рукой.
— Да, и ты должен принять это к сведению. Она угрожала моему мужчине. Когда так происходит, я становлюсь немного вспыльчива. Знаешь, как трудно найти мужчину, потрясного в постели, который хочет заботиться о тебе, иметь кучу детей и, к тому же, потрясающе великолепен, да, к тому же, если ему ты тоже нравишься? Это, позволь тебе сказать, намного сложнее, чем угробить монстра.
— Те, кого ты любила, погибли.
— Ты убил моих рыбок. Не знаю, как сказать, чтобы тебя не разочаровать. Сиамская бойцовская рыбка Кэррадайн и гуппи Микки и Минни. У меня было, по крайней мере двадцать Микки, около тридцати Мини и еще больше Кэррадайнов. Больше, чем хотелось бы. Я не люблю рыбок, они просто живут, украшают квартиру и требуют моего внимания.
— Не только они были убиты.
— О, хорошая попытка.
Все, я на месте. Кто-то получил мое сообщение. Кто бы он ни был, Бог любит его.
— Да, я все еще скорблю о Коксе. Он представлял все, что ты хочешь уничтожить: добро, порядочность, храбрость и ответственность. Я никогда не прощу тебя за его убийство. Или за убийство Терри.
— Ты не знала ее.
— На самом деле, — я в упор посмотрела на монстра, — я очень хорошо ее знаю.
— Как это может быть? — Мефистофель опустил голову, чтобы увидеть мой взгляд.
— Она в моей голове. И она, как и я, на самом деле, считает, что ты кретин.
Я обоими руками схватила аэрозольные баллоны, спрятанные за парой коробок и, направив их в морду Мефистофеля, нажала кнопки.
Может быть, кто-то засомневается, что я стала распылять лак в нужную сторону, потому что не отрывала взгляда от морды Мефистофеля, но это будут люди, которые не используют лак для волос ежедневно. Я чувствовала эти кнопки от баллончиков, и знала, что там к чему, лучше, чем свои пять пальцев.
Как только лак попал в морду, Мефистофель закричал, махнул рукой, схватывая меня цепкими пальцами. Нужно было бежать, но я продолжала распылять аэрозоль и собиралась делать это до конца.
— Китти!
Обернувшись на звук, я увидела летящий в меня предмет. Кристофер умеет метко бросаться. Похоже, когда все закончится, нужно рассмотреть вопрос о его карьере в бейсболе. Нашей команде это может пригодиться.
Я уронила пустые баллончики и поймала брошенный Кристофером. Он бросил второй, я поймала и его, после чего продолжила распылять лак в морду Мефистофеля.
Я видела паразита. Он двигался ко мне, медленно, но решительно. Что он собирается делать, я знала. Он ждал, пока лак в баллончиках закончится, и я начну ловить следующие.
Он находился под языком монстра, и ему оставалось сделать один прыжок. Лак в моих баллончиках заканчивался.
Глава 62
Я услышала собачий лай и рискнула посмотреть, как все мои четыре собаки мчатся в ноги Мефистофеля. Они были первыми, за ними бежали мои родители и другие люди, которых я хорошо знала.
Мефистофель тоже отвлекся, чтобы посмотреть, как население центаврийского центра толпой мчится в нашу сторону. Все, кроме собак, вооружены аэрозольными баллончиками и тяжелыми палками. Ни у кого в руках не было огнестрельного оружия, никто не хотел попасть в меня.
Собаки врезались в ноги монстра, в результате тот потерял равновесие. Чтобы не видеть, как его туша расплющивает центаврийцев, я снова перевела взгляд на отвратительную морду чудовища. Паразит дрожал. Он готовился к прыжку.
— Твои люди пришли. Можешь на секунду отвлечься, чтобы поприветствовать их.
И, надеюсь, сказать последнее прощай.
Мефистофель перевел взгляд на меня. Паразит дрожал на его языке, но не двигался.
— Они пришли, чтобы спасти тебя. Почему?
Он не знал, это было видно. Он смутился ситуацией.
На миг я почувствовала к монстру жалость.
— Не думаю, что смогу тебе это объяснить. Здесь присутствует любовь, жертва и забота. Ты ведь никогда не понимал этих вещей, не так ли?
— Существует только выживание. Все остальное в мире только в твоем воображении. Ничего больше.
— Я хочу, искренне желаю, чтобы могла объяснить это так, как ты сможешь понять. Так, чтобы ты изменился. Люди могут меняться. Люди и центаврийцы. Но, возможно, ты к этому не способен. Может быть, не был способен никогда, а может, просто забыл, как. У тебя нет таких понятий, и я тебе жалею.
— Мне не нужна твоя жалость, — вновь разозлился Мефистофель, и паразит вновь пополз в мою сторону.