Прикосновение горца
Шрифт:
– Ты должен вернуться.
– Она ушла, – Цирцен стиснул зубы. – Если она вернулась в свой век, то поздно искать ее. А если Адам нашел ее, то я тем более уже ничего не смогу сделать. Разве вы не понимаете? Что бы ни случилось, уже слишком поздно!
Он поднял руку и приподнялся в седле.
– Вперед! – скомандовал он войскам.
И Цирцен твердо знал, что у каждого англичанина, который падет под его боевым топором, будет лицо Адама Блэка.
Битва при Баннокберне длилась всего два дня, но это были дни, слава о которых прокатилась по всей
Войска Эдуарда Плантагенета превосходили численность шотландцев в пять раз и были полностью уверены в своей победе. Эдуард был в прекрасном настроении и рассчитывал за пару часов разбить орду диких шотландцев.
Англичане лихо бросились в атаку и напоролись на ямы, западни и ловушки с острыми железными шипами, приготовленные и искусно замаскированные шотландцами.
Потеряв немало народа, англичане отошли назад, чтобы перегруппироваться. Они были несколько обескуражены тем, что не могут даже приблизиться к противнику. Обходить с флангов значило пробираться через болота и стать легкой добычей для поджидающих их шотландцев.
Эдуард скрипел зубами, досадуя на то, что Брюс так здорово выбрал позицию и что англичане недооценили возможности противника. К концу дня шотландцы дважды отбрасывали назад тяжелую кавалерию Эдуарда, и она понесла ощутимые потери.
На ночь, после первого дня битвы, армия Брюса стала лагерем на опушке леса. Все были в отличном настроении после первых успехов.
Вторую ошибку англичане совершили, устроившись на ночь между болотами и рекой. Эта тактическая ошибка еще аукнется им следующим утром.
А когда в ту же ночь сэр Александр Сетон, шотландский рыцарь на службе у Эдуарда, ушел к Брюсу да еще увел за собой почти всех шотландцев, англичане приуныли.
Утром англичане вдруг обнаружили, что, зажатые между болотами и рекой, они лишились возможности маневрировать и воспользоваться своей грозной кавалерией. Шотландцы вынудили их сражаться в пешем строю. К такой тактике Эдуард был совершенно не готов. Зато шотландцы, привыкшие сражаться па болотах и не обремененные тяжелыми доспехами, чувствовали себя как рыбы в воде.
И как раз в этот момент появился лорд Броуди со своими тамплиерами, которые в день битвы сняли с себя пледы и мчались теперь в белоснежных плащах с алыми крестами своего ордена.
Они ворвались на поле боя, где в грязи лежали сотни мертвых и раненых людей, и прокатились по нему белой волной. Многие из англичан застыли в ужасе только при виде алых крестов тамплиеров. Воинская репутация рыцарей этого ордена была так высока, что немногие отваживались сражаться с ними. Мало кому удавалось остаться в живых после встречи с тамплиерами на поле брани. Те из англичан, которые заметили, что тамплиеры наступают на них под знаменами знаменитого лорда Броуди, сразу повернули лошадей и обратились в бегство. В этот день Цирцен был настоящим ангелом смерти. С мрачным упоением он рубил англичан направо и налево, пытаясь найти забвение в битве и дать выход своей ярости. Те, кто видел его в тот день, говорили, что он ничем не отличался от берсеркерия. Стать на его пути означало верную гибель.
И когда, наконец, англичане увидели, что король Эдуард удаляется с поля битвы, признавая свое поражение,
Оглушительный победный клич прокатился над грязным, залитым кровью полем битвы.
Среди общего ликования лишь Цирцен сожалел, что все закончилось так быстро и он снова остался один на один со своей болью. Месяц военных действий устроил бы его куда больше. И пока вся Шотландия праздновала победу, он оседлал коня и помчался обратно в замок Броуди.
Цирцен почувствовал присутствие Адама, едва въехал на территорию замка.
По дороге домой Цирцен допускал мысль о том, что случилось какое-то бедствие, которое отняло у него любимую, но присутствие эльфа означало только одно – Адам нашел Лизу и узнал, что это она принесла флягу.
«Либо это сделаешь ты , либо я» ,– сказал ему когда-то черный эльф. Кровь стучала у Цирцена в висках, и он хотел только одного – убить бессмертного. Он слишком поздно понял, что нельзя было оставлять Лизу одну, даже если она, как ему казалось, находилась в безопасности. Хоть Адам и поклялся не появляться в замке Броуди без приглашения, но он мог нарушить данное слово так же, как нарушил свою клятву Цирцен.
Может, они с Адамом действительно похожи, с горечью думал Цирцен. Всю дорогу он клял себя за то, что не остался с Лизой, тогда бы с ней ничего не случилось. Или надо было тайком добавлять ей в вино зелье из фляги... Что теперь выигранная битва по сравнению с тем, что он потерял? Он ведь мог остаться в замке и отправить в бой тамплиеров, они и без него одержали бы победу.
Цирцен вошел в Грэйтхолл. Он был полон решимости сделать так, чтобы черный эльф больше никогда не играл судьбами смертных.
Теперь лорд Броуди понимал, почему в будущем видел себя безумцем. Когда он покончит с Адамом, все безграничное горе обрушится на него, и он наверняка сойдет с ума.
И когда Адам повернулся, чтобы поздороваться, Цирцен поднял руку, останавливая его.
– Молчи. Ни слова! – воскликнул лорд Броуди и стремительно зашагал по лестнице в свои покои.
Адам был так уверен в себе, что не предвидел такой реакции Цирцена. А лорд Броуди тем временем достал из тайника Меч Света и вернулся в Грэйтхолл.
– Что ты задумал, Цирцен? – обеспокоенно спросил эльф, поглядывая на сверкающий меч.
– Помнишь клятву, которую я дал тебе пятьсот лет назад? – голос лорда не предвещал ничего хорошего.
– Конечно, помню, – раздраженно ответил Адам. – И опусти эту штуку.
– Я поклялся, – продолжал Цирцен, словно не слыша его, – что буду сохранять реликвии и не позволю смертным воспользоваться ими ради своих целей. И сам никогда не буду использовать их ни в личных целях, ни ради блага Шотландии. И самое главное – я поклялся никогда не использовать их, чтобы уничтожить бессмертного из рода Туата-Де Данаан. Но я больше не верю в клятвы и обеты, Адам. А человек, у которого не осталось ничего святого, может с помощью этих реликвий уничтожить всю вашу расу. Одного за другим.