Прикосновение гуманоидов
Шрифт:
— Потому что я здесь. — Он уже не мог стоять и опустился на стул. — Я хочу на свободу.
— Мы гарантируем вам все человеческие права, — ясным голосом отозвался гуманоид. — Это наша функция. Тем не менее вы должны понять, что Основная Директива вынуждает нас оберегать вас от трагических последствий ваших собственных ошибок. Вы поставили нас перед двойной дилеммой, поскольку требуется одновременно и защитить вас от вероятной агрессии других людей, и их самих — от известной вам запретной информации. Поэтому вам нельзя покидать эту комнату.
— И как долго?
— Как
Юноша только дрожал, глядя на благожелательное слепое лицо.
— Поверьте, сэр, — голос звучал проникновенно. — Мы научились удовлетворять все человеческие потребности. Вы получите оптимальное для вас питание и будете находиться под медицинским наблюдением. Вы сможете также отдыхать по своему желанию, с некоторыми важными ограничениями.
— Какими?
— Мы чувствуем ваш антагонизм, сэр, — черная машина чуть отступила, и в ее голосе прозвучал упрек. — Как и многие плохо оценивающие ситуацию люди, которые пытались отвергнуть нашу службу, вы пытаетесь обвинить нас во всех условиях, которые вам кажутся неприятными. Вместо этого вам следует попытаться понять, что эти ограничения проистекают не из нашей злобы, а из вашего неблагоразумия.
— Какие ограничения?
— К вам не допускаются посетители. Никаких контактов с другими людьми. Мы понимаем, что вы только что испытали недовольство, но эта полная изоляция оказывается абсолютно необходимой в трудных случае вроде вашего, когда надо предотвратить распространение запрещенных знаний.
— Я… я понял, — он сглотнул образовавшийся в горле комок. — И что мне можно делать?
— Все, что не запрещено.
— А могу я получить… хоть что-то?
— Вы можете запрашивать ряд вещей, желательных вам для отдыха, но есть запрещенные категории предметов. Например, не дозволены научные работы, поскольку опыт показывает, что научное знание вредно для вашего счастья и представляет опасность для выживания вашей расы.
— А как насчет музыки? — Он мрачно усмехнулся. — Поэзии? Искусства?
— Мы можем предоставить вам репродукции произведений искусства, за исключением тех, которые связаны с неприятными чувствами.
— То есть трагедии вы отбраковываете?
Некоторое время гуманоид стоял неподвижно, словно ожидая, пока компьютер на Крыло IV разрешит какой-то хитрый парадокс.
— Человеческое поведение редко является разумным, — произнес он, внезапно ожив и словно улыбаясь. — Именно поэтому мы нужны вашей расе. Пристрастие человечества к тоске, страданию и смерти так же неуместно в вашей выдуманной литературе, как и в войнах реальной жизни. Мы не поддерживаем подобных отклонений от нормы.
— То есть вы заставляете быть счастливыми?
— Мы устраняем неприятные чувства, — гуманоид слепо кивнул, явно не почувствовав горькой иронии. — В вашем случае, сэр, ваше текущее недовольство предсказуемо уменьшится благодаря пище и сну. Через некоторое время вы, как это случилось со всеми до вас, прекратите огорчаться из-за наложенных на вас незначительных ограничений и начнете восхищаться нашей совершенной разумностью. Позволяя вам забыть обо всем физическом, мы даем вам возможность предаваться наслаждениям разума. Наша высокая цель, сэр, — это ваше вечное счастье.
Кет в мрачном молчании смотрел на этого неподвижного черного благодетеля.
— Тем не менее, сэр, — радостно пропел тот, — мы всегда будем уважать ваши желания, пока это позволяет Основная Директива. Например, если мы сочтем, что для вашего успокоения необходима сексуальная разрядка, мы можем прислать вам еще одну копию Челни Ворн…
Похоже, гуманоид заметил, что ему стало нехорошо.
— Сэр, если вы желаете другого партнера, мы можем предоставить вам точную копию любого другого человеческого существа, которое вы захотите, запрограммированную на любое поведение. Тем не менее мы рекомендуем вам сначала пообедать.
30. Марк Уайт
Оригинальный философ и инженер-псионик, собравший группу одаренных телургистов в отчаянной, но безнадежной попытке изменить Основную Директиву.
Кет сидел неподвижно, уставившись в никуда — так же, как и блестящий собеседник.
— Сэр, — утешительно защебетал гуманоид. — Если ваше иррациональное неудовольствие заставляет вас отказываться от пищи и других необходимых человеку вещей, мы воспользуемся более эффективными методами приведения вас в порядок.
— Я не… — он отшатнулся и задрожал. — Я не хочу эйфорида.
— Это чистая концентрация человеческой радости, — мягко пропел собеседник, — проверенная и улучшенная за столетия использования на многих миллиардах человеческих существ. Она гораздо лучше, чем любой психохимикат, известный на этой планете. И, несомненно, значительно превосходит тот запрещенный фейолин, который вы пробовали.
«Как они об этом-то узнали?» — подумал он.
— Его основной эффект — прямая стимуляция центров удовольствия в мозгу, сопровождаемая ощущением сильно растянувшегося времени. Большинство принимавших его сообщали о возникновении у них иллюзий очень приятных событий, длящихся бесконечно долго. Они практически всегда просят новой дозы более часто, чем мы можем им позволить.
— Не надо… — горло пересохло, и шепот Кета прервался. — Я не хочу его!
— Сэр, выбор за вами, — продолжал благодушно улыбаться гуманоид. — Наша Основная Директива предоставляет вам любую допустимую свободу. В действительности, сэр, мы рекомендуем вам более разумную альтернативу: полное принятие нашей службы с полной готовностью предоставить нам любую помощь, которая нам может понадобиться.
— Какую помощь?
— На данный момент нам нужна информация. Если вы продемонстрируете готовность точно и полно отвечать на все наши вопросы, не пытаясь обмануть нас или скрыть что-либо, использование эйфорида может быть отложено. Однако мы предупреждаем, что когда вы получите его, то пожалеете о долгом ожидании.