Прикосновение Хаоса
Шрифт:
Ридгер не был глупцом, но некоторые вещи не находили у него понимания. Он не желал подстраиваться под обстоятельства, считая, что никто не в праве его учить или оказывать на него влияние. Недостойны! Он был уверен в своей правоте, он был слишком уверен в себе.
– Катя, пригласи ко мне Северцева.
– Альберт Оскарович будет через пять минут, – ответила по громкой связи секретарь.
Ридгер встал из-за стола, подошел к бару, достал красивую пузатую бутылку коньяка, два больших бокала и вернулся на свое рабочее место.
– К вам Альберт Оскарович.
– Пусть заходит, – Ридгер плеснул коньяк в бокал, сделал глоток, неторопливо покатал спиртное во рту. Проглотил. – Меня полчаса
– Конечно, – понятливо ответила секретарь.
Дверь в кабинет отворилась, и начальник службы безопасности Северцев уверенно шагнул через порог.
– Разрешите, Игорь Георгиевич?
На вид Северцеву было лет тридцать пять. Среднего роста, телосложения спортивного, но скорее сух, чем плотен. Лицо простое, даже слишком. Жидкие волосы, зализанные на бок, тщательно скрывали появляющуюся лысину. Внешнее сходство с человеком, принадлежащим к силовым структурам, на взгляд любого обывателя, в нем отсутствовало напрочь. Но это была лишь видимость.
Ридгер тщательно подбирал человека на должность начальника службы безопасности, и из довольно приличного числа кандидатов остановил выбор именно на нем. При всей внешней неказистости и невзрачности Северцева, за его плечами были десятки боевых операций, разработанных и выполненных безукоризненно. Он был фанатично предан делу, пунктуален и аккуратен. Отсутствие личной жизни и вообще неподвластность каким-либо эмоциональным проявлениям, отличали его от остальных. Северцев был темной лошадкой для всех, и Игорь Ридгер умело пользовался этим обстоятельством. Где он познакомился с Северцевым, и кем был последний до того, как стал работать на Ридгера, никто точно не знал, но слухи ходили разные.
– Проходи, Альберт, – Ридгер жестом предложил присесть за стол напротив. – Выпьешь?
Не дожидаясь ответа, он плеснул из бутылки коричневую жидкость во второй бокал и пододвинул его к Северцеву. Тот бросил короткий взгляд на коньяк и сразу же отвел глаза.
– Ну? – нетерпеливо протянул Ридгер.
Северцев положил на стол пухлый конверт.
– Здесь все.
Ридгер взял конверт, вынул оттуда пачку фотографий и стал просматривать одну за другой. На мрачном лице появилась кривая усмешка. Он откинулся на спинку кресла, бросил фото на стол, заложил руки за голову и облегченно вздохнул.
– А остальное?
– У нас, – кратко ответил Северцев.
Ридгер взглядом указал на бокал и удовлетворенно заключил:
– Теперь можно выпить.
Северцев кивнул. Взял в руки бокал и в один глоток осушил его.
От такого варварского обращения с коньяком Игоря слегка передернуло. Он поморщился, но не стал комментировать манеры личного цепного пса. С ироничной улыбкой он несколько секунд смотрел на Северцева, а затем снисходительно произнес:
– Можно на время расслабиться. Я доволен твоей работой.
Он вынул из ящика стола другой конверт – не столь пухлый, чем тот, который только что получил – и бросил на стол. Начальник службы безопасности молча сгреб конверт и, не заглядывая внутрь, отправил его во внутренний карман пиджака.
– Могу идти?
– Да, думаю, больше ничего срочного.
Альберт кивнул, встал и уверенным шагом направился к выходу.
Когда дверь за ним захлопнулась, Ридгер еще раз просмотрел фотографии. Несколько минут о чем-то размышлял, а затем задумчиво проговорил:
– Эх, если бы за мной так следили, все было бы иначе.
3
Все встречи Александра Венского с руководством происходили исключительно на нейтральной территории. Его куратор – действующий кадровый офицер федеральной службы – был человеком довольно улыбчивым и открытым, если можно так сказать о сотруднике организации, чьи интересы он представлял. Встречи не носили системного характера и назначались лишь в случае появления у федеральной службы необходимости в услугах Венского. С куратором они были знакомы давно – со времен, когда оба открыто носили форму и погоны офицеров Российской армии, а Венский четко понимал, что делает и за кого воюет.
На последней войне Александр командовал ротой спецназа и считал за честь возложенную на него задачу. Он знал, что защищает Родину, людей и не сомневался в правильности выбора. Вернее, он даже не задумывался об этом. А если бы кто-нибудь стал обсуждать или, того хуже, осуждать его действия, то он не раздумывая заехал бы сопляку в морду – не сильно, а так, для ума, чтобы неповадно было совать свой нос туда, куда его совать не следует.
Но кто из военнослужащих не мечтает о мире? В свободное от боевых заданий и учебной подготовки время, Александр часто представлял себе, что будет, когда его война закончится. Опыта личной жизни у него практически не было, поэтому фантазия не скупилась на образы. Венский почему-то видел себя жителем российской глубинки. Видел, как уверенно следует за могучей лошадью, тащащей за собой здоровенный плуг. Твердо ступая по свежей борозде, он сильнее вдавливает плуг в землю, отчего лошадь фыркает, озирается, но упорно идет вперед. Вечером, уставший, он возвращается домой, где встречают жена и ребятишки. Двое – нет, трое – мальчишек и девочка. А он – защитник и кормилец… Но даже в сокровенных мечтах о мире Александр не представлял свою жизнь без войны. А светлые фантазии, которые так красочно рисовало сознание, были нужны лишь для того, чтобы отчетливее испытать непреодолимую тягу к битве. Но этого Александр пока не осознавал.
Куратор, как рядовой горожанин, сидел на прогретой солнцем лавочке, которая уже лет двадцать не покидала своего места на аллее Измайловского парка культуры и отдыха. Эта скамейка была неизменным местом встречи Венского с его куратором Заболоцким.
– Рад видеть тебя, – сдержанно, но приветливо произнес Андрей Заболоцкий.
– Взаимно, – сухо ответил Венский и присел рядом.
Заболоцкий протянул ему конверт.
– Благодарю за службу, – стандартная формулировка, как показалось Венскому, прозвучала слегка иронично.
Он сурово взглянул на куратора, убрал конверт в сумку и с интонацией, которую вряд ли позволил бы себе ранее, ответил:
– Служу России.
– Ты что-то не в духе. Есть проблемы?
– Да нет, – Венский опустил лицо и стал зачем-то рассматривать мысы своих ботинок.
Заболоцкий легонько толкнул его в плечо:
– А ну, рассказывай!
– Да нечего рассказывать, все прошло идеально. Можно сказать, по нотам.
Голос Венского казался спокойным, но ухо опытного профессионала мгновенно распознало едва уловимые нотки раздраженности. Будто рентгеновским взглядом Заболоцкий просканировал Венского, и его мозг выдал неутешительное заключение. Если бы подобная ситуация возникла лет десять назад, то Заболоцкий непременно прервал бы сотрудничество, установив за Александром круглосуточное наблюдение, а, возможно, и подверг бы его серьезному допросу. Но времена изменились. Профессионалы подобного уровня приносили службе хорошие дивиденды, как политические, так и финансовые. Коммерческая составляющая, отсутствовавшая ранее, теперь попирала устоявшиеся за многие годы правила работы федеральной службы. И если в былые славные времена завидное для любой структуры страны государственное финансирование позволяло не беспокоиться о деньгах, то сегодня они были не менее важны, чем основное направление деятельности. Да и личные интересы отдельных сотрудников организации зачастую вставали в один ряд с государственными.