Прикосновение к любви

Коу Джонатан

Я так и не решила ничего в отношении Робина. Я по-прежнему не знаю, могла ли я ему помочь. Я пыталась быть доброй, хотя теперь понимаю, что в тот день я была не очень добра, но слишком поздно понимаю. Нам

следовало тратить поменьше времени на разговоры, на споры, на размышления о нашей писанине и тратить побольше времени на размышления друг о друге. Возможно, нам следовало спать в одной постели и утешать друг друга печальными ночами. Но Робин не умел выбирать друзей, и, наверное, ему не следовало выбирать меня. Как друг я должна была сказать ему, что от природы он не такой уж индивидуалист и одиночка, что люди, которыми он восхищается, никогда не примут его, что дорога, по которой он идет, — это на самом деле дорога к горестному изгнанию. Или эти слова должен был сказать ему кто-то еще. Кто-то из друзей.

В тот момент, когда день начал угасать, превращаясь в сумерки, мы с Йозефом вернулись к машине и приступили к последнему этапу нашего совместного путешествия. Когда мы выезжали за пределы Ковентри, я произнесла безмолвное «прощай» этому городу, который был разрушен дважды, один раз бомбами иностранной армии, другой — экономическим спадом, устроенным отечественными политиками, городу, который за последние несколько лет совсем разложился, поистине разложился, источая бездействие и равнодушие, выедая у людей работу и средства к существованию. Но люди здесь все равно сохранили веселость и чувство юмора; они смотрят на темную сторону жизни, но жалуются не больше, чем прочие их соотечественники. Когда я здесь жила, у меня сложилось впечатление, что никто вокруг по-настоящему здесь не думает. И вот в машине мне вдруг хотелось опустить стекло и закричать изо всех сил: вы должны думать, думать, думать о том, что творится вокруг вас. Думать, пока от усилий и от тревог не заболит голова. Знаете, думать — это не всегда опасно. Это убило Робина, но вас это не убьет.

Но я ничего не крикнула. День был холодным, и мы не опускали стекол. А в самолете, при заходе на посадку случилось нечто похожее: я увидела огни родного города, и по всему телу пробежал холодок; в памяти всплыли лица мамы и отца, и мне стало страшно и очень хорошо. Я не забыла, что родина может быть самым странным местом на свете.