Прикосновение ненависти
Шрифт:
1
РЕН
— О чем, черт возьми, ты думал? — Я кричу в экран компьютера, расхаживая по гостиной. — Нападение на Аспен не входило в наш план.
Риверу все равно, что я расстроен и хочу свернуть ему шею.
Он никогда не напрягается.
Что является половиной проблемы. Он всегда делает что-то опасное или жестокое, и никогда не придерживается гребаного плана.
— Я не понимаю, почему ты переживаешь. Тебе не должно быть дела ни до нее, ни до остальной семьи Росси, если уж на то пошло. Они не твоя семья; мы с Луной — да. Никто другой не имеет
— То, что они не моя семья, не означает, что мы должны их убивать.
— Это также не значит, что мы не должны. Они давят на тебя, отвлекают от того, что действительно важно. — Ривер пожимает плечами, прежде чем откинуться на спинку стула. Подняв руки, он неторопливо складывает их за головой. — Да ладно, Рен, ты знал, что так будет. Я говорил тебе это годами.
— Ты годами говорил мне, что мы должны уйти от них и отомстить “Безопасному убежищу”; но не говорил о жертвах.
Я прекращаю расхаживать и плюхаюсь на диван напротив своего ноутбука. Черные волосы Ривера длиннее на макушке, и несколько прядей закрывают половину его лба и один глаз. Он высокий и худощавый, но плечи у него широкие, а руки кажутся грубыми, костяшки пальцев побиты и покрыты синяками, как будто он часами дрался с кем-то.
— На войне жертвы неизбежны. Плюс, нам нужно, чтобы все были заняты, чтобы никто не интересовался, что ты делаешь со своей маленькой подружкой. — Ехидство в его голосе заставляет мои внутренности сжаться.
Вся моя защита усиливается. Мне не нравится, что кто-то знает о моих чувствах к Скарлет, даже Ривер.
Тем более Ривер.
— Я ничего не делаю.
— Нет? — Он ухмыляется, но улыбка у него злодейская. — Значит, ты не крадешься по ночам, пока твоя драгоценная Скарлет гостит в Кориуме со своей семьей, и не следишь за ней каждую минуту? Эти украденные взгляды, когда твои глаза задерживаются слишком долго. Уверен, мне даже не нужно упоминать о том, как ты смотришь на нее, когда в комнате появляется Квинтон? Думаешь, он слепой?
Когда я не отвечаю сразу, он продолжает. — Ты должен благодарить меня за то, что я избавил твою задницу от неприятностей.
— С моим задом все в порядке
Его ухмылка становится шире.
— Благодаря мне.
— Как скажешь. — Я подавляю желание закатить глаза и встаю со своего места. — Я ухожу.
— Посреди ночи? Черт возьми, интересно, куда ты собрался, — издевается он. Я игнорирую его замечание и выключаю ноутбук, не попрощавшись.
С тех пор, как Квинтон переехал к Аспен, квартира была в моем полном распоряжении. Примерно в то же время Ривер начал чаще навещать Кориум. Я до сих пор не понял, как он входит и выходит, но опять же, скрытность всегда была одним из его многочисленных талантов.
Я закрываю за собой дверь и позволяю темной тишине коридора поглотить меня. Легкими шагами я иду по холлу к лифтам. В коридоре тихо, но это ожидаемо, учитывая время.
Оказавшись внутри, я нажимаю кнопку S и отправляюсь на поверхность. Здесь, в Кориуме, все по высшему разряду, но даже этому новенькому лифту из нержавеющей стали требуется двадцать пять секунд, чтобы доставить меня из глубины Аляски на поверхность.
Оказывается, двадцать пять секунд могут превратиться в вечность, когда ты коришь себя. Никто не должен говорить мне, что я делаю неправильно.
Я знаю это. Очевидно, у меня были все возможности остановить это. Это то, что связывает меня со Скарлет.
Я
Подобное мнение длится несколько дней, а может, и несколько недель. Я выкину ее из головы. Я могу даже посмеяться над собой за то, что когда-то считал возможным освободиться от ее влияния на меня.
А потом? Всегда случается что-то, что снова выводит ее на передний план. Я вхожу в видеозвонок, который она ведет с Кью, и слышу ее голос, ее мягкий смех. Это будоражит знакомую тягу в глубине моей души.
Я буду помнить, как она шепчет мое имя. Темный трепет от ее мольбы о моем прикосновении. Я буду смаковать эти воспоминания в отчаянной попытке утолить голод, который начинает расти, поглощать меня, прокручивая их в голове, пока дрочу. Сделаю все, что в моих силах, чтобы держаться от нее подальше.
Скоро воспоминаний станет недостаточно, и мне понадобится реальность. Она будет преследовать меня до тех пор, пока я не умру, либо не сойду с ума, если не почувствую ее, ее запах, прикосновение — все, что угодно, лишь бы жажда прекратилась.
К тому времени, как двери лифта с тихим свистом раздвигаются, мое желание достигает пика. Казалось, не было бы такой необходимости нежиться в тепле ее близости, если бы она не присутствовала в большой части здания, расположенной в замке.
То, что она здесь, поднимает мою потребность до невыносимых высот. Неважно, насколько я знаю, что это неправильно, поскольку я прохожу темные коридоры, которые знаю как свои пять пальцев, всегда настороже в поисках любого признака присутствия Ксандера Росси. Отец Скарлет, без сомнения, прервал бы нашу маленькую встречу. Он отрезал бы мне яйца и помахал ими перед моим лицом, прежде чем запихнуть их мне в глотку.
Все становится ясно, когда я дохожу до комнаты, которую, как я знаю, занимает семья Росси, когда они приезжают в гости. Скарлет там, проверяет время и планирует свой побег. Уже достаточно поздно, так что Ксандер и Элла, наверное, спят — ну, Элла, точно. Ксандер, как всегда, работает. Невозможно управлять такой огромной империей, как его, не выкладываясь по полной.
В любом случае, маловероятно, что он заметит, как его дочь ускользает, на что мы и рассчитываем.
Я наблюдаю, спрятавшись в дверном проеме несколькими комнатами ниже того места, откуда появится Скарлет. Мое сердце бьется слишком быстро, а ладони влажные от пота, который я вытираю насухо о джинсы. Ривер бы расхохотался, если бы имел хоть малейшее представление о том, что предвкушение делает с моим телом, когда я считаю секунды до ее появления. Моя самая большая слабость. Моя одержимость.
Щелчок защелки мог бы затеряться, если бы в тихом холле раздался какой-нибудь другой звук — сейчас это с таким же успехом мог быть грохот выстрела. У меня перехватывает дыхание, когда дверь приоткрывается ровно настолько, чтобы в нее проскользнуло миниатюрное тело.
Кулак, сжимающий мое сердце, ослабевает при виде нее, сменяясь взрывом чистого жара. Что в ней такого, что выводит меня из себя и заставляет хотеть забыть все, что я знаю, ради того, чтобы потеряться в ее упругом, сочном теле?