Прикосновение ненависти

Бек Дж. Л.

— Если я заставляю себя есть это ради тебя, то тебе лучше съесть еще пару кусочков. — Квинтон накалывает на вилку кусочек равиоли и отправляет его в рот. Он гримасничает, а я качаю головой, и с моих губ срывается хихиканье.

— Как мой большой плохой брат может обидеться на мускатную тыкву?

— Я не обижаюсь. Лишь думаю, что на вкус это как задница.

— Откуда ты знаешь, какая задница на вкус? — Я наклоняю голову и застенчиво спрашиваю.

Квинтон ухмыляется, в то время как щеки Аспен становятся чуть розовее.

— Это разговор для

другого дня, сестренка.

Мне нравится, как мой брат любит свою жену, как через мгновение он поворачивается к ней и прижимается губами к ее лбу.

Его обожание к ней не вызывает сомнений. Он сжег бы дотла весь мир, чтобы удержать ее в своих объятиях.

— Я даже не хочу знать подробностей. — Тесса давится через стол.

Она понятия не имеет, что лизание задниц — наименьшая из ее забот в этой семье. Надеюсь, она никогда не утратит свой невинный блеск.

Я заставляю себя откусить еще пару кусочков. Последнее, чего я хочу, — это заставлять родителей или брата еще больше беспокоиться обо мне.

Ужин проходит гладко, и, как только со стола убирают, приносят двухъярусный шоколадный торт. Шоколад и торт. Два моих любимых блюда в любой обычный день. Но не сегодня. Я не уверена, что могло бы меня подбодрить, разве что возвращение в прошлое, где я скажу Рену, чтобы он не делал того, что натворил.

Смогла бы я убедить его сделать другой выбор?

Не уверена. Особенно если я понятия не имела, каковы были его намерения. Рен был очень скрытным. Он рассказывал что-то только тогда, когда хотел, чтобы об этом знали. Не раньше и не позже. Когда он был готов, он раскрывал себя. Очень похож на хищника, наблюдающего за своей добычей издалека, выжидающего идеального момента для удара.

Отец зажигает свечи на торте, и я смотрю на все эти шестнадцать огоньков, мерцающих от легкого ветерка. Все взгляды устремлены на меня, когда они поют "С днем рождения”. Нет никакого смысла пытаться скрыть мои мрачные чувства. Все чувствуют то же, что и я. Они просто лучше скрывают это, что требует усилий, которых у меня нет.

— Загадай желание! — восклицает Квинтон с мрачным выражением лица.

Он ожидает, что я буду держать себя в руках, как сам, но я не могу. Не буду.

Я смотрю на свечу, пламя смотрит на меня в ответ. У меня есть только одно желание, и ему никогда не сбыться. Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, пока не чувствую вкус крови.

Он никогда не вернется. Я задуваю свечи и заставляю себя улыбнуться. Прекрасный торт разрезан, и все набрасываются на него.

Я откусываю пару кусочков, от сочной глазури из сливочного крема у меня текут слюнки, и мне хочется съесть еще, но бурлящий желудок заставляет меня остановиться. Мой отец и Квинтон исчезают в кабинете.

Я знаю, что они обсуждают бизнес. Мой брат скоро возглавит империю Росси, и технически я не имею права участвовать в этом бизнесе, да и не хочу этого.

Женщины, хотя их уважают и с ними хорошо обращаются, не должны вмешиваться в семейные дела мафии. Нас должны

видеть, но не слышать, а я никогда не была из тех, кто молчит. В конце концов, я Росси.

Я встаю из-за стола и направляюсь в кабинет.

— Милая, они обсуждают бизнес. — Певучий голос матери наполняет мои уши, но я игнорирую его.

Их голоса стихают, когда я подхожу к приоткрытой двери. Испытываю искушение ворваться внутрь, но вместо этого стучу.

— Войди. — Голос моего отца звучит по-деловому, и он не утруждает себя вопросом, кто там, как будто уже знает, что это я.

Я толкаю дверь и захожу внутрь. Ни он, ни Кью не выглядят особо удивленными моим появлением, подтверждая мои мысли.

— Я не люблю секреты. — Скрещиваю руки на груди и пристально смотрю на своего брата, на лице которого написано чувство вины. Я знаю, о чём бы они ни говорили, это имеет отношение к Рену, а я уже говорила Кью, что если это каким-то образом касается его, то я хочу знать.

Ведь он был и моим другом

— Сядь, — приказывает отец, и я без единого вздоха занимаю место рядом с братом. Откинувшись на спинку стула, он смотрит на меня с отсутствующим выражением лица. — Я знаю, ты не хочешь верить в то, что говорят о Рене. Никто не хочет. Ни его родители, ни сестра, и даже мы с твоей матерью не в восторге, учитывая, насколько близок он был со всеми нами.

Я долго спорила с Квинтоном из-за Рена. Даже имея перед глазами все доказательства, я не могу заставить себя поверить, что он был каким-то злым человеком, намеревавшимся убить кого-то из нас. Это был не Рен.

— Я полагаю, у вас есть еще доказательства?

Квинтон кивает.

— Мы отследили его телефон и обнаружили, что он покидал Кориум почти каждую ночь. Однако мы не знаем, куда он направлялся. Должно быть, сигнал был потерян, или он находился вне зоны действия сети.

Я пожимаю плечами.

— Это ничего не значит. Может быть, он чувствовал себя там в ловушке. Я не знаю. Мы не узнаем его мотивов, пока не сможем спросить его самого.

Отец потирает виски. Он знал, что я всегда старалась видеть хорошее в других, поэтому я не была уверена, почему он так настойчиво пытался убедить меня в обратном.

— Мы нашли кое-что еще. Записную книжку. — Вздыхает отец. — Мы не знаем, для чего она, черт возьми. Содержание на самом деле неясно, но это еще один намек на то, что он что-то делал.

Мое сердцебиение учащается.

— Каково было содержимое?

— Коды, — отвечает мой брат.

— Коды? Какого рода коды? — У меня в голове это не укладывается. Зачем ему коды? Для чего они были нужны?

— На этом след заканчивается. — В воздухе витает разочарование. — Коды не имеют никакого смысла и не соотносятся ни с чем, что мы можем понять. Все, что мы знаем, это то, что они были важны для него, раз он их записал. В остальном это просто кучка букв, нацарапанных на бумаге, но это не значит, что он невиновен. Он что-то делал, но мы пока не знаем, что именно.