Прикосновение Змея
Шрифт:
Дана Алтина оказалась невысокой пухленькой женщиной за пятьдесят. Помимо орденского платья, синего, расшитого белым и серебряным, на ней была пуховая шаль, темно-серая, почти того же цвета, что и рассыпавшиеся по плечам пепельные с проседью кудри. Воспитаннице она обрадовалась совершенно искренне, обняла, расцеловала, и Кеара, судя по всему, была рада встрече. Эл тоже удостоился объятий, Ильнару достался оценивающий взгляд поверх очков и радушная улыбка, на которую просто невозможно было не ответить.
— Вот ты, значит, какой, — проговорила Алтина, не выпуская руки воспитанницы.
— Какой? — заинтересовался интуит,
Хозяйка кабинета усадила гостей в кресла, собственноручно налила всем чаю — разумеется, с сосной. Говорила она быстро, то и дело шутила, рассказывая о чае, о шоколаде ручной работы, который делают в монастыре, о варенье — да-да, оно из шишек, очень вкусное, обязательно попробуй! Шишки на вкус оказались вполне сносными, да и сама Алтина вызывала симпатию — этакая уютная добрая тетушка, любящая всех просто от широты души. И в то же время Ильнар ощущал, как внутри растет беспокойство.
На вопросы о том, как же так случилось, что «эта упрямая девочка» все-таки согласилась выйти замуж, Ильнар предоставил отвечать невесте, опасаясь ляпнуть что-нибудь не то. Кеара мило смущалась, взмахивала ресницами, но он чувствовал, как дрожат в ладони ее пальцы. Кажется, она и сама не знала, как именно рассказать наставнице ту самую правду, на которой настаивала. Таро снова злился и демонстративно молчал, а вот Эл, судя по лицу, тоже понял, что должно случиться что-то неприятное…
— Ну а теперь рассказывай, что у вас ещё за секреты, — неожиданно потребовала Алтина, выслушав описание помолвки, бала и праздничного вечера. Кара вздрогнула, и наставница ласково улыбнулась ей: — Милая, ну я же вижу, что ты хочешь ещё что-то сказать!
Ильнар покосился на невесту, та ответила нервным взглядом из-под ресниц. А ведь говорила, что доверяет наставнице полностью. Он глубоко вздохнул, решаясь…
— Так, погодите-ка, я, кажется, догадалась. — Алтина встревоженно нахмурилась, перевела взгляд с воспитанницы на интуита и обратно. — А ну-ка, признавайся честно — ты беременна? Давно? Вы потому и решили пожениться?
— Я? — Кеара вспыхнула и резко выпрямилась, вырвав ладонь из руки опешившего жениха. — Нет!
Алтина продолжала недоверчиво хмуриться, Ильнар мысленно дал себе затрещину и поспешил вмешаться в разговор.
— Вы знаете, вот с этим мы решили подождать до свадьбы. Ребенок должен родиться в семье, и вообще, это ответственное решение…
Он сам плохо осознавал, что именно говорит — о семье, о том, что к отношениям нужно подходить серьезно, выбирать одну и навсегда, и быть вместе, как говорится, в болезни и здравии, горе и радости, а с некоторыми вещами действительно стоит подождать до официальной церемонии… Алтина внимательно слушала, и, кажется, верила, во всяком случае, она снова начала улыбаться и кивать. Кеара опять взяла его за руку, Ильнар запнулся, поймал взгляд невесты, взволнованный и смущенный одновременно, и поспешно отвернулся, стараясь выровнять сбившееся дыхание. Тонкие пальцы сжали его ладонь, по спине прошла волна жара, и если бы можно было хоть на секунду представить, что у них и в самом деле есть это будущее, со свадьбой и всем остальным…
«Знаешь, когда коты начинают по весне орать, — ядовитым тоном проговорил Таро, — заботливые хозяева покупают им такие специальные таблетки. Или отвозят к доктору, чтоб чик — и котику уже ничего
Ильнар успел подумать, что змеев маг прав в одном — эмоциональный контроль у него никуда не годится.
Что было дальше, он соображал плохо. Внутри билось одно-единственное желание — избавиться уже от этой двухсотлетней сволочи, да сколько ж можно портить ему жизнь! Темная волна гнева устремилась куда-то внутрь, расплескалась огнем в животе, заставив его согнуться и захрипеть. В глазах стало темно, казалось, его рвут на куски, и это ощущение отчего-то доставляло странное, безумное удовлетворение — вышвырнуть из своей головы змеева колдуна, пусть валит, пусть существует как и где ему угодно, но отдельно! И даже если он сам не выживет, даже если…
Боль от приступа вспыхнула под чешуей на запястьях, рванулась вверх, ударила в голову, окончательно лишая возможности соображать. Мышцы сводило, дышать удавалось едва-едва, Ильнар с трудом осознавал, что лежит на полу, уткнувшись лбом в прижатые к груди колени, и кто-то, кажется, Эл, садится на пол рядом с ним, ловит за руку, рявкает: «Да придержите вы его!», чьи-то руки хватают за плечи, по телу проходит судорога…
— …Держи крепче!
— Он мне чуть челюсть не свернул!..
— Без толку, только игла сломается…
Чужие эмоции ощущаются болезненно-четко — беспокойство, раздражение, страх… Воздуха не хватает, он почти задыхается, но нужно дышать, сосредоточиться и дышать, легкие горят, каждый вдох словно рвет грудную клетку, в горле пересохло, и новый вдох оборачивается приступом кашля, голова раскалывается, и, кажется, Таро что-то пытается сказать, но его совсем не слышно, и Эла не слышно, и не видно почти ничего, только бабочки летят, бьются в лицо крыльями, и кажется, это все-таки…
А потом пришла она.
Прикосновение тонких девичьих пальцев к щеке ощущалось так четко, словно во всей вселенной больше ничего не было. Ильнар попытался открыть глаза, но темнота не желала рассеиваться, и оставалось лишь слушать голос, который тихо звал по имени и просил потерпеть ещё немного, потому что сейчас все пройдет, все будет хорошо… Он вслушивался даже не в слова, в интонацию, и хотелось просто уткнуться лбом в ее ладони и скулить от боли, словно побитый щенок…
Укола он не почувствовал.
Мир вдруг вернулся, навалился весь разом, с цветом и светом, со звуками и запахами, и это тоже было почти больно. Ильнар со стоном перекатился на спину, мышцы, казалось, окаменели и разворачиваться не желали. Он с трудом разлепил глаза — вот Эл, бледный и какой-то очень недобрый, вот Фин с нервной улыбкой, вот Кир — этот, как всегда, спокоен…
А вот Кеара.
И Алтина.
И, кажется, можно уже ничего не говорить.
— Кеа, зачем он здесь?
От милой тетушки не осталось и следа. Теперь Алтина напоминала капитана Элори, и это было бы даже забавно, но смеяться не хотелось. Ильнар осторожно приподнялся и сел, неловко прислонился спиной к ножке стола, чувствуя на себе внимательный взгляд. В голове лениво пульсировала, перекатываясь от висков к затылку, тупая боль, тело казалось неуклюжим и тяжелым, вставать явно не стоило. Правое плечо тоже болело, рукав рубашки оказался завернут, видимо, чтоб удобнее было делать укол. Запястья привычно ныли, чешуи снова стало больше — широкие перламутровые ленты поднимались уже выше локтя.