Прикосновение
Шрифт:
Бен ставит бутылки с вином на тиковый стол и опускается на стул напротив сидящей на ступеньке Сидни. Он прислоняется к перилам. Сидни тут же замечает то, чего не замечала прежде, — свои голые ноги. Она сидит, подогнув под себя одну ногу.
Она также замечает, что Бен разглядывает ее, и ее не устраивает подобное внимание. Его щеки и подбородок покрыты модной щетиной, скорее всего являющейся следствием двух дней без бритвы. На работу он наверняка ходит гладковыбритым.
— Готов поспорить, что ты убийственно играешь в теннис, — говорит Бен, меряя ее взглядом.
— До тебя мне далеко, — отвечает Сидни, глядя в стакан.
— Я слышал,
— Она сама в нее зашла.
— Ты слишком скромна.
— Не особенно, — отвечает Сидни, делая глоток.
— Должно быть, нелегко присутствовать на вечеринке, на которой ты никого не знаешь.
— Я знаю Джули. Знаю твоего отца, — говорит Сидни и тут же злится на себя, почувствовав, что оправдывается.
— И этого достаточно?
— Пока да.
— Еще две недели пахать, а потом свобода, — говорит Бен. Сидни не знает, как ей пережить отпуск Бена.
— А у тебя есть девушка? — спрашивает она.
— Нет, — отвечает он, как будто ему совершенно ясно, почему Сидни проявляет такую осторожность. — Уже нет.
Сидни совершенно уверена, что если поставить рядом Бена и Джеффа, семь из десяти женщин отдали бы предпочтение Бену. У него более волевое лицо, совершенно определенно более сильное тело, темные глаза и длинные ресницы. Уверенность в себе, граничащая с самоуверенностью, но все же не перешедшая эту границу. В нем также есть какая-то загадка, его непроницаемое лицо заинтриговало бы многих женщин.
— Ты играешь в гольф? — спрашивает Бен.
— Нет.
— А что ты делаешь по выходным?
Должен ли этот вопрос напомнить Сидни о ее статусе наемного работника?
— Зависит от погоды, — отвечает она.
— Завтра будет такая же, — предрекает Бен, указывая на небо, на Атлантический океан и, возможно, на всю Вселенную.
— Читаю, — продолжает Сидни. — Гуляю.
— Вероятно, завтра мы все поедем в Портсмут, — как бы вскользь говорит Бен.
— Звучит неплохо, — говорит Сидни, хотя ей не удается сообразить, что может быть интересного в Портсмуте в воскресенье.
— Поехали с нами.
— Спасибо, но мне все равно придется ехать туда в понедельник. Нет смысла ездить два раза подряд.
Бен улыбается ей. Сидни вспоминает слова отца, произнесенные им много лет назад: «Всегда найдется человек, который видит тебя насквозь…»
Сидни встает.
— Куда ты идешь? — спрашивает Бен.
— За пивом, — провозглашает она. Ей отчаянно хочется поскорее уйти от него.
На кухне она прижимается лбом к стальной дверце морозильной камеры.
— Ты хорошо себя чувствуешь?
В вопросе не слышно сострадания, скорее намек на то, что сейчас неудачный момент чувствовать себя плохо. Миссис Эдвардс ставит пустую тарелку на кухонный стол.
— Все в порядке, — отвечает Сидни, обернувшись к ней.
— Ты не могла бы мне помочь? — спрашивает миссис Эдвардс.
— С радостью, — откликается Сидни.
Сидни отведена часть овального стола, которую можно охарактеризовать только как несуществующую. У нее есть стул, на котором она как в ловушке, и достаточно места для тарелки, но не для ножа и вилки, которые лежат возле ее стакана с водой. Она ест, прижав локти к туловищу, чтобы не потревожить миссис Эдвардс, сидящую справа, или Ферриса, сидящего слева. С таким же успехом можно было усадить гостей за детский столик, думает Сидни. Затем ей приходит в голову, что, быть может, она вообще не должна была здесь присутствовать. Нет, решает она, мистер Эдвардс не потерпел бы ее отсутствия.
— Ключевые интересы Вашингтона и Тегерана совпадают, — говорит Джефф, — но в силу исторических и идеологических причин никто не хочет, чтобы его уличили в сделках с другим.
— Буш не делает секрета из своего намерения помочь освободить Ирак от Саддама, — неуверенно говорит Арт.
— Это также было одной из главных целей покойного аятоллы Хомейни, — добавляет Джефф.
Мистер и миссис Эдвардс опять приглашают гостей за стол. Клэр и Уилл, оказавшиеся в возрастной изоляции (они моложе миссис Эдвардс, но старше Бена), выступают единым фронтом. Они даже стулья придвигают поближе друг к другу, тем самым разрушая посадочный план миссис Эдвардс, от которого почти немедленно приходится отказаться. Забывшая о воображаемых обидах Марисса, похоже, загипнотизирована сенсационными новостями из мира нью-йоркской прессы, которыми сыплет Венди. На глазах Сидни скоропалительно зарождается дружба, хотя пока еще неясно, что может предложить Венди Марисса, если не считать пристального внимания. Феррис, муж Мариссы, немногословен и сдержан, как все выздоравливающие алкоголики в окружении алкоголя. Виктория говорит несколько громче, чем это необходимо, и не может произнести слово «общественность». Перед ней стоит почти пустая бутылка из-под шампанского, из которой пила только она. Со своей стороны, мистер Эдвардс, как и надлежит радушному хозяину, следил за тем, чтобы ее бокал не оставался пустым. Сидни с интересом наблюдает за тем, как алкоголь смазывает черты лица, а не только согласные звуки. Губы Виктории заметно расслаблены, а белки глаз порозовели. Даже кожа под глазами обвисла. В результате незначительных, но весьма разрушительных перемен Виктория уже не может претендовать на звание самой красивой женщины за столом.
— Вы слышали о Принстоне и Йеле? — спрашивает Бен.
— Вообще-то этот скандал касается только Принстона, — уточняет Джефф.
— А что случилось? — спрашивает Арт.
— Принстон взламывал файлы Йеля с данными о приеме студентов, — с некоторым злорадством провозглашает Бен.
«Наверное, его не приняли в Принстон», — думает Сидни.
— Кажется, они утверждают, что не воспользовались этой информацией, — говорит мистер Эдвардс.
— Па, они взломали компьютеры Йеля четырнадцать раз в течение трех дней.
—
— Полетят головы, — предрекает Арт.
Нельзя сказать, что обед удался на славу. Баранина сыровата. Венди и Арт открыто ругаются. Венди раздражает Арт, который постоянными вопросами отвлекает ее от беседы с Мариссой. «Когда состоится просмотр, на который мы собирались?» — «Я тебе уже говорила, двадцатого». — «Дорогая?» — «Что?» Бен немногословен, а Джефф озабоченно посматривает в сторону Виктории. Миссис Эдвардс, внимание которой приковано к десерту, не спрашивает, куда собирается Джули и во сколько она вернется, когда девушка встает из-за стола и быстро прощается с гостями. Этот недостаток родительского внимания Сидни находит недопустимым. Ей стоит больших усилий не вскочить и не выбежать вслед за Джули на кухню. А ей пришлось бы именно вскакивать, потому что почти в ту же секунду Джули покидает дом. Девушка не водит машину. Она пойдет пешком? Или она с кем-то договорилась заранее и ее на дороге ждет автомобиль? И когда именно она могла договориться об этой встрече? После своего триумфального погружения в воду? По телефону? Инициатива исходит от мальчика с чудесными каштановыми волосами или это идея Джули?