Прикосновение
Шрифт:
— Есть! — говорит Сидни, когда они, наконец, усаживаются.
Небо бирюзового цвета, по нему быстро бегут облака, предвещающие хорошую погоду. Волны царственно и ритмично ударяют в незащищенные от стихий валуны. Слева заброшенный маяк и освещенная ярким солнцем живописная красная крыша домика смотрителя. Сидни не может представить себе такую жизнь — полная изоляция, необходимость снова и снова делать одно и то же, зная, что невыполнение обязанностей чревато серьезными последствиями. Подобное одиночество свело бы ее сума.
Прямо напротив них рыбак занят ловлей омаров.
— Почему ты так боишься воды? — спрашивает Сидни.
— Я чуть не утонула.
Сидни этот факт известен, но она хочет знать больше.
— Как это случилось?
Джули нерешительно молчит.
— Я не хочу воскрешать тяжелые воспоминания, — говорит Сидни.
— Нет, ничего. — Набираясь смелости, Джули делает глубокий вдох. — Однажды после сильного шторма папа ловил рыбу на пляже. Волны были огромные. — Джули, которая имеет обыкновение жестикулировать, показывает руками высоту волн. — У моей кузины Саманты была доска для буги-серфинга, но она положила ее на песок, потому что испугалась волн. Я подумала, что она просто оставила ее на минутку, а значит, можно взять доску и покататься.
— Сколько тебе было лет?
— Семь. Саманте, кажется, было девять. Какое-то время я плавала возле берега, а потом почувствовала, что меня уносит в море. — Сидни чувствует, как Джули сжимается от этих воспоминаний. — Я попыталась плыть, но у меня ничего не вышло. Я закричала. Папа поднял голову и увидел меня. Он бросил удочку и нырнул в волны. Когда он доплыл до буги-борда, он сказал, чтобы я крепко держалась за доску. Но тут папа понял, что не сможет выплыть сам и вытащить меня — отлив был слишком сильным. Поэтому он начал кричать Саманте, которая плакала и прыгала на берегу, чтобы она бежала за спасателями.
Сидни одной рукой обняла девушку.
— Должно быть, ты очень испугалась, — говорит она.
— Да, очень. Вскоре прибежал спасатель с доской для серфинга. Он положил меня на доску, а папе велел держаться за веревку, которая свисала у него за спиной. Он вытащил нас.
— Мне очень жаль, что с тобой это случилось.
Джули молчит.
— Говорят, чтобы вырваться из отлива, необходимо плыть вдоль берега.
— Это не имеет значения, — бормочет Джули. — Я все равно уже никогда не зайду в воду.
— Давай сходим домой, наденем купальники и зайдем в воду по щиколотки. Только по щиколотки.
Джули сидит, обняв руками колени. Она трясет головой.
— Не знаю, — говорит она.
— Мы дальше не пойдем, — настаивает Сидни, понимая, что оказывает на девушку давление. Но у нее созрел план. — Только по щиколотки. Если ты сама не захочешь зайти по колено. Я разрешу тебе зайти по колено, но не дальше.
— Вряд ли. Не обижайся.
— Я не обижаюсь, — говорит Сидни.
Ветер стихает, и вода примирительно лижет берег. Купальник Сидни еще не высох, так как накануне вечером она оставила его на полу. Все, чего ей
Сидни уже видела Джули в ее бирюзовом бикини. Девушка загорала во дворе, где узкие лоскутки ткани выглядели вполне уместно, обнаженная кожа блестела, смазанная солнцезащитным кремом с низким уровнем защиты, и Джули казалась вполне одетой. Теперь, у кромки воды, купальник был слабой защитой от Атлантического океана.
— Только по щиколотки, — произносит Сидни.
Джули инстинктивно берет Сидни за руку. Сидни чувствует, как девушка опирается на нее, покачиваясь и с трудом сохраняя равновесие даже на мелководье. От страха она выглядит неуклюжей, хотя Сидни видит в ней прирожденную спортсменку. Что-то есть такое в соотношении размера ее ступни и длины ног, в крепких плечах.
— Холодно, — жалуется Джули.
— Ты привыкнешь, — отвечает Сидни.
В воде, у которой сегодня зеленоватый оттенок, плавают обрывки водорослей. Иногда они щекочут ноги. Кроме того, в этой воде, насколько известно Сидни, водятся полосатые окуни, носятся стайки мальков, плавают морские котики и даже нехищные акулы. Впрочем, последний факт, наверное, не стоит упоминать в присутствии Джули.
Два мальчика катаются на серфингах вдоль линии прибоя. Они запрыгивают на плоские доски у самой кромки воды и катятся на них. Иногда им удаются удивительно длинные заезды. Из личного опыта Сидни знает, что это намного труднее, чем кажется. Еще свежа память о длинном и болезненном кровоподтеке.
— Хочешь, зайдем по колени? — спрашивает она у Джули.
Она ожидает, что Джули будет протестовать, но девушка, набравшись храбрости, отпускает руку Сидни и идет вперед сама. Несколько шагов — и вода ей уже по колено. Когда накатывает волна, она касается бедер Джули. Сидни наблюдает за тем, как девушка сжимается, но когда волна отступает, расслабляется.
— Ну как? — спрашивает Сидни, догнав Джули.
— ЗДОРОВО! — кричит девушка, как будто Сидни стоит в сотне футов от нее. — ВСЕ В ПОРЯДКЕ.
— МОЛОДЕЦ!
— МЫ ПОЙДЕМ ДАЛЬШЕ? — спрашивает Джули.
— НЕТ, ПОКА ДОСТАТОЧНО.
Джули и Сидни стоят в воде и смотрят на море. Джули окунается в волну и выпрыгивает из нее, как пуля, вода разлетается в стороны, как обломки ракеты-носителя. Над ними пролетает сверхлегкий самолет. Сидни не видит пилота, хотя машина летит низко. Совсем недавно она подумала бы: «Вот здорово!» — но это время безвозвратно ушло. Она на мгновение вспоминает своего авиатора. При виде любого летательного аппарата, большого или маленького, Сидни всегда думает об Эндрю. (О том дне, когда она познакомилась с ним на Бостонском марафоне, в котором ей почему-то взбрело в голову поучаствовать. Она остановилась в том самом месте, где он сошел с дистанции. Эндрю стоял согнувшись и не мог отдышаться. Сидни предложила ему воды, и он возродился прямо у нее на глазах, как будто желание произвести на нее впечатление внезапно стало самым важным в его жизни.) Сидни подозревает, что так будет всегда. Интересно, когда Эндрю вспоминает о ней? Глядя на учебник по психологии? Или на волосы неопределенного цвета, который невозможно описать?