Прилив победы
Шрифт:
«Фанатики. И это в любом случае была самоубийственная миссия».
Антонина повернула голову. Эйсебий больше не занимался пушкой, он смотрел на нее. Его лицо было таким же бледным, как и ее собственное, — так подозревала Антонина.
— Выводи нас отсюда, черт побери! — заорала она. Казалось, лицо Эйсебия побледнело еще сильнее. Он беспомощно развел руками.
Антонина молча отругала себя. Она забыла, что, занявшись пушкой, Эйсебий больше не вел корабль.
Она повернулась и посмотрела на корму, пытаясь отыскать взглядом лоцмана. К этому времени корма уже находилась вровень с кормой «Кирки». Усанас и два катафракта продолжали двигаться вдоль борта «Победительницы», отражая атаки лезущих на судно жрецов, по мере того как суда проходили мимо друг друга. Антонина видела, как двое последних перепрыгнули с кормы на корму одновременно с тем, как заметила наконец лоцмана «Победительницы».
Два жреца бросились на него, но их перехватил Усанас. Африканец взмахнул копьем и нанес удар, от которого свалились оба жреца Махаведы. Один — умирать на палубу, второй — улетел в море.
Это зрелище вовсе не успокоило Антонину. Факт, что они пытались убить лоцмана, игнорируя несущегося на них Усанаса, ясно свидетельствовал: жрецы Махаведы уже пришли к тому же выводу, что и Антонина. Надежды выполнить первоначальный план у них нет. Оставалось просто забрать с собой столько врагов, сколько удастся.
Она стала звать лоцмана, но замолчала прежде, чем успела произнести несколько слов. Совершенно ясно, что этот человек понимает опасность не хуже нее. И к тому же он не мог сделать больше, чем уже делал. «Победительница» и так идет по ветру. Нет смысла менять направление.
Антонина пристально смотрела на удаляющийся вражеский корабль. Теперь «Кирка» представляла собой один огромный факел. Через минуту или две на палубе не останется ни одного живого человека. У них просто нет шансов. И как она думала — надеялась — нет шанса, что кому-то из них удастся прорваться к люкам, ведущим вниз, в трюм.
Но по-прежнему оставалась вероятность, что на протяжении короткой схватки кто-либо из жрецов оставался в трюме, готовый поджечь порох, если возникнет необходимость.
«Вероятность?»
Антонина поморщилась. Она была абсолютно уверена, что жрец сейчас в трюме. Скорее всего, несколько жрецов — и каждый из них получил задание проверить, чтобы никто из его товарищей не уклонился от свое обязанности, когда придет время совершить самоубийство. В конце концов, именно так все и задумывалось. Одно только вмешательство Антонины не дало «Кирке» добраться до гавани и взорваться там.
Усанас подбежал к ней, за ним по палубе тянулся кровавый след.
— Мы можем надеяться только на одно — что они, и внизу, все еще в замешательстве. — Усанас совершенно определенно пришел к тому же выводу, что и сама Антонина. — Один из немногих случаев, когда я боюсь, что эти ублюдки, служащие Махаведе, такие фанатики, — мрачно признался аксумит. — Они не захотят взрывать судно, пока не достигнут цели. Поэтому, пока они не будут уверены…
Антонина уставилась на Усанаса. Затем сказала шепотом:
— Но к этому времени они уже должны знать. — Усанас покачал головой.
— Нет, Антонина. Я лучше изучил положение дел на «Кирке», чем ты.
Он бросил взгляд на Эйсебия, который вылез из-под носового щита и побежал на корму. Посмотрел очень одобрительно.
— Эта его дьявольская пушка ударила по ним, как яростный прибой. Приливная волна огня и разрушения. Приводящая в замешательство, смятение и ужас. Я сомневаюсь, что командиры малва прожили больше нескольких секунд.
И он снова покачал головой.
— Итак… кто знает? Жрецы в трюме могли быть изолированы с самого начала. И все еще не знают, что происходит, — им никак не выбраться на палубу, чтобы выяснить это. Даже фанатики Махаведы помедлят убивать себя, пока не уверены, что чего-то этим добьются.
Эйсебий выкрикивал резкие команды. Некоторые матросы «Победительницы» стали поливать корму водой, которую держали в бочонках. Другие поливали оснастку. Вообще-то это следовало сделать до того, как началось сражение, поняла Антонина. Но все произошло так быстро…
Становилось все труднее следить за положением дел как на «Кирке», так и на «Победительнице». Корабль малва находился теперь в двухстах ярдах и яростного света, отбрасываемого горящими парусами, было недостаточно. Тем не менее она увидела, как несколько моряков, очевидно, по приказу Эйсебия, встали наготове с топорами — рубить оснастку «Феодоры».
— Что они делают? — спросила она. — Последнее что мы хотим, — это потерять наши паруса.
Усанас не разделял ее мнения. Вместо этого он удовлетворенно заворчал.
— Умный парень этот Эйсебий. Он уже догадался, что большая часть взрывчатых веществ на борту «Кирки» будет зажигательной. — Мгновение Усанас изучал все более отдаляющийся вражеский корабль. — К этому времени мы уже отошли достаточно далеко и, вероятно, переживем сам взрыв. Но вскоре наш корабль может охватить огонь. Если нам удастся достаточно быстро срубить оснастку — а она будет гореть сильнее всего, — то, может быть, нам удастся сохранить «Победительницу» на плаву. Может быть.
Вероятно, некая часть замешательства Антонины отразилась на ее лице. Усанас рассмеялся.
— Это даже странно. Ты обычно такая умница. Подумай, Антонина.
Он показал пальцем на «Кирку». Издалека корабль малва казался не более чем факелом.
— Они планировали взорваться в гавани, так? Для чего?
Она все еще пребывала в замешательстве. Усанас снова рассмеялся.
— Думай, женщина! В конце концов, малва — не сумасшедшие. Фанатики — да, но это совсем не одно и то же. Сама гавань — и окружающие ее здания — построены слишком прочно, чтобы их можно было разрушить одним брандером, хоть и набитым под завязку. Это означает, что истинной их целью являлась не сама гавань, а находящиеся в ней суда. А лучший способ уничтожить корабли — это огонь.