Приманка
Шрифт:
Даг растерянно заморгал.
В тишине Нетти неуверенно проговорила:
– Ты, наверное, слишком устал... Может быть, это слишком трудно. Слишком...
– Э-э... – Даг сглотнул, потом прочистил горло. – Я и в самом деле жутко устал сегодня, но ради тебя я готов попытаться. Только не уверен, что получится. Я не хотел бы тебя разочаровать.
– Если не получится, мы будем не в худшем положении, чем раньше... как ты говоришь.
– Верно, – согласился Даг. Он слабо улыбнулся Фаун. – Поменяйся со мной местами, Искорка.
Фаун вскочила с постели тетушки Нетти и пересела на
– Поосторожнее с рукой, – обеспокоенно предупредила его Фаун.
– Мне кажется, я теперь уже могу двигать плечом, вот только нельзя пытаться шевелить пальцами или давить на руку. Нетти, мне нужно коснуться твоих висков. Справа я могу приложить пальцы, но слева, боюсь, придется использовать крюк для равновесия. Не подпрыгни от испуга, ладно?
– Как скажешь, дозорный. – Нетти выпрямилась и сидела совершенно неподвижно, только нервно облизнула губы. Ее незрячие глаза смотрели в пространство. Даг наклонился к ней и поднял обе руки к ее вискам. За исключением сосредоточенного выражения его лица, смотреть было не на что.
Фаун уловила решающий момент только потому, что Нетти моргнула и охнула, а потом скосила глаза на Дага.
– Нет, не надо смотреть на старуху, – сказала она нетерпеливо. – Уж я-то точно себя видеть не хочу, да и не такая я на самом деле. Ты лучше взгляни туда.
Даг послушно повернул голову, посмотрел туда же, куда смотрела Нетти, и улыбнулся Фаун. Она улыбнулась в ответ; от возбуждения дышала она часто.
– Клянусь... – выдохнула Нетти, – клянусь... – Бесконечное мгновение все длилось. Потом она сказала: – Спасибо, дозорный. Во всем бескрайнем мире нет девушки красивее.
– Я так и подумал, – ответил Даг. – Ты видишь не только ее лицо, но и ее Дар, знаешь ли. Видишь ее так, как вижу я.
– Вот как, – прошептала Нетти, – вот как... Это многое объясняет. – Ее глаза жадно смотрели на Фаун, как если бы Нетти старалась запомнить лицо Фаун на время своей слепоты. Из-под век выкатилась слеза, блеснувшая в свете лампы.
– Нетти, – сказал Даг голосом, в котором мешались напряжение, удовольствие и сожаление. – Особенно долго я не выдержу. Прости меня...
– Все в порядке, дозорный. Хватит. То есть, конечно, не хватит... Но ты понял.
– Да. – Даг вздохнул и откинулся к стене. Он неловко надел перевязь на сломанную руку, потом наклонился, глядя в пол.
– Тебя снова тошнит? – спросила Фаун, готовясь бежать за тазиком.
– Нет. Только голова разболелась и перед глазами плавают пятна. Ну вот, все прошло. – Он несколько раз быстро моргнул и выпрямился. – Ох... Ну и выжали вы меня... Я чувствую себя так, словно вернулся из дозора. Десять дней... в самую ужасную погоду... по буеракам.
Нетти выпрямилась. Слезы проложили дорожки по ее щекам, как родники по поверхности утеса. Нетти вытерла слезы и обвела глазами комнату, которую не могла больше видеть.
– Ну и ну, в какой же грязной дыре мы все время жили, Фаун, голубушка. Почему ты ничего не говорила? Уж я заставлю парней побелить тут стены!
– Идея мне нравится, – сказала Фаун. – Только меня здесь уже не будет.
– Ну я-то останусь, – решительно шмыгнула носом Нетти. Потратив несколько минут на то, чтобы вернуть себе равновесие, Нетти оперлась на палку и поднялась. – Ладно, пошли, вы двое. Давайте начнем дело.
Фаун и Даг следом за Нетти вышли из рабочей комнаты; как только они миновали дверь кухни, Фаун прижалась к левому боку Дага, и тот обнял ее, ободряя девушку, а заодно и себя. Вся семья сидела вокруг освещенного лампой стола; папа, мама и Флетч – с одного конца, Рид, Раш и Вит – напротив. Все они настороженно подняли глаза. Что бы они ни обсуждали, делали они это удивительно тихо – а может быть, они и не посмели друг с другом разговаривать.
– Они все тут? – пробормотала Нетти.
– Да, тетушка Нетти.
Нетти вышла на середину кухни и стукнула своей палкой, выпрямившись во весь рост. Это было торжественное заявление, которое Фаун, пожалуй, только единственный раз случилось видеть много лет назад – когда Нетти так окончательно разрешила спор с Бойерами, на поле которых близнецы и Вит загнали коров. Нетти сделала глубокий вдох; все остальные затаили дыхание.
– Я удовлетворена, – громко объявила Нетти. – Фаун выйдет за своего дозорного. Даг получит свою Искорку. Позаботьтесь об этом, Трил и Соррелл. А вы, остальные, – Нетти произвела совершенно сверхъестественное впечатление, обведя парней своими незрячими глазами, – ведите себя прилично.
Нетти повернулась и решительно направилась в рабочую комнату. На случай, если кому-нибудь хватит глупости попытаться оспорить ее заявление, она грозно взмахнула палкой и захлопнула за собой дверь.
17
Даг проснулся от тяжелого сна и обнаружил, что следующая предстоящая ему фигура танца – ехать с Фаун и ее родителями в Вест-Блу, чтобы сообщить о своих намерениях деревенскому клерку и просить его присутствовать на свадьбе. Фаун очень нервничала, брея, умывая и одевая Дага, что сначала очень его смущало, поскольку ее помощь стала довольно бесцеремонной, а Даг, несмотря на усталость, этим утром не мог позволить себе бессовестно капризничать. Даг в конце концов осознал, что наконец увидит жителей деревни, не принадлежащих к семейству Блуфилдов, которых в отличие от него Фаун знала всю свою жизнь. Было верно и обратное: жителям Вест-Блу предстояло впервые увидеть Дага Стража Озера, того долговязого парня, которого Фаун Блуфилд притащила домой, – он еще не был известен местным сплетницам.
Он старался не позволить своему воображению углубиться в особенно неприятные возможности, но не мог не размышлять на тему о том, что пока что встречался с одним-единственным обитателем Вест-Блу – Идиотом Санни. Не приходилось надеяться на то, что Санни воздерживается от разговоров; к тому же было известно, что он имеет привычку подтасовывать факты в свою пользу. Пережитое унижение скорее сделало его хитрым, чем раскаивающимся. Вполне могло оказаться, что Блуфилды будут единственными союзниками Дага среди крестьян, а это представлялось довольно хлипкой опорой. Поэтому Даг позволил Фаун делать все, что ей захочется, чтобы придать ему респектабельность, хоть это и представлялось ему тщетным.