Приманка
Шрифт:
– Вы забыли портфель, – сказал Маккейб, и она вздрогнула. А потом еще раз призвала на помощь всю свою волю и вытащила портфель из машины. Когда она захлопнула дверцу, он сказал ей вслед: «Будьте осторожны, мисс Фицджеральд».
ГЛАВА ПЯТАЯ
И о чем ты только думал, черт тебя побери? Смолски крутился на своем вращающемся кресле и возмущенно пожирал Сэма глазами. Он так громко это выкрикнул, что Гарднер даже подпрыгнула на месте, а Сэм поморщился. Уинн отступил на шаг назад.
– Мы
Было почти шесть часов вечера. Они стояли в роскошном салоне частного самолета, который приземлился в Новом Орлеане двадцать минут назад. Смолски сидел в бежевом кожаном кресле, отвернувшись от огромного плазменного телевизора, и смотрел на Сэма. Утренний репортаж Джина Маркхэма только что закончился крупным планом Сэма с поднятым средним пальцем.
– Это была внештатная ситуация. Мы просто неправильно ее оценили, – объяснил Сэм.
Оправдание было никудышным, он и сам это понимал.
– Мы подумали, он бежит к ней с пистолетом, – вставил Уинн.
– Вы подумали, он бежит к ней с пистолетом, – передразнил его Смолски противным тонким голоском. – Вы наставили пистолет на репортера в центре города, и они это сняли на пленку!
Ответить было нечего, кроме как: «Простите, босс, мы допустили ошибку». Однако Сэм этого делать не стал. За шесть лет, которые он проработал под началом Смолски в Отделе убийств ФБР, он твердо усвоил, что извиняться нельзя, иначе Смолски будет вытирать об тебя ноги. Его характер был в ФБР легендой.
Смолски выплеснул весь свой сарказм на Уинна:
– Ну что, есть у вас что-нибудь новое? Черт, вы не нашли ничего, потому что, если бы у вас хоть что-нибудь было, я бы уже об этом знал. Вы гоняетесь за ним по всей стране вот уже месяц. Вы тратите деньги, как султан Брунея. И что в результате? Репортаж по телевидению, который позорит Бюро, вот и все. Вы…
Тут зазвонил телефон, прервав Смолски на полуслове. Появилась Мелоди, давняя помощница Смолски, чтобы снять трубку. Смолски повернулся, прислушиваясь, о чем говорит Мелоди.
– Это ваша жена, – сказала она Смолски, и тот с явной неохотой взял трубку.
Казалось, Смолски проводит большую часть своей жизни, пытаясь скрыться от собственной жены, а та в свою очередь была занята в основном тем, что искала его.
– Подожди минутку, дорогая, мне надо тут кое с кем разобраться. – Он прикрыл трубку рукой. – Убирайтесь отсюда, – сердито замахал он рукой на Уинна и Сэма. – Еще раз выкинете какую-нибудь глупость – будете заниматься бумажками. Вы меня поняли?
– Да, сэр.
Не дожидаясь повторения приказа, Гарднер кинулась к лестнице. Уинн направился следом, а Сэм замкнул шествие. Смолски не успел поднести трубку обратно к уху – все трое уже были на улице.
Сэм спускался, держась за металлические перила. Небо заволокло, моросило, стоял туман. От раскаленного асфальта поднимался пар. Было такое ощущение, что они погружаются в облако. Сэм не обращал внимания на мелкие капли, падавшие ему на голову. Шевелюра Уинна закудрявилась еще сильнее, в то время как короткая задорная прическа Гарднер совсем поникла.
– Да, и еще, что у вас за вид? – донесся до них приглушенный голос Смолски. – Побрейтесь! Наденьте что-нибудь приличное! Приведите в порядок свои волосы! Прекратите позорить меня!
– Самое грустное во всем этом то, что эта взбучка была, пожалуй, самым интересным из всего, что со мной сегодня случилось, – задумчиво проговорила Гарднер, когда они, увернувшись от оранжевой тележки с багажом, входили в здание аэровокзала. – Как вы думаете, его назначат директором Бюро?
– Я слышал, это решенный вопрос, – сказал Уинн. – Они просто ждут, когда Мосли, – Эд Мосли был директором ФБР, – официально объявит, что выходит в отставку.
– А кто сядет на место Смолски? – рассуждала вслух Гарднер.
Сэм пожал плечами. Они подошли к зданию аэропорта. Уинн открыл стеклянную дверь, за которой был эскалатор, а потом отступил и пропустил вперед Гарднер. Она вошла, соблазнительно виляя широкими бедрами, туго обтянутыми черной юбкой. Уинн не мог оторвать от нее взгляда. Сэм покачал головой. Бедняга Уинн, она совсем вскружила ему голову. Что касается самого Сэма, то он считал, что с фигурой у нее все в порядке, правда, на его вкус ее было слишком уж много. Она была привлекательной женщиной – с ярко-голубыми глазами и крупными чертами лица, которые прекрасно сочетались с ее ростом в сто семьдесят пять сантиметров. Но Сэм не испытывал к ней никаких чувств.
Как говорила его бабушка почти каждый раз, когда он ее видел, «если между мужчиной и женщиной не пробежит искра, все остальное ничего не значит».
– Поведешь ты, – сказал Сэм Уинну, бросая ему ключи от «сатурна», который они оставили на кратковременной парковке.
Сэм слишком устал. Когда он в последний раз спал? Ему даже не хотелось думать об этом.
Гарднер, сидевшая на переднем сиденье рядом с Уинном, по меньшей мере в третий раз закидывала ногу на ногу, что, естественно, отвлекало того от дороги. Сэм подумал, что у него нет ни малейшего желания попадать в аварию, а потому он решил отвлечь Гарднер, чтобы та не отвлекала Уинна.
– Расскажи нам, что тебе удалось узнать о Маделайн Фицджеральд, той, что осталась в живых, – сказал Сэм.
– Тебе кто-нибудь говорил, что ты настоящий эксплуататор? – добродушно запротестовала Гарднер, а сама в это время уже положила на колени свой портфель и принялась доставать из него какие-то бумаги.
– Маделайн Элейн Фицджеральд, двадцать девять лет, владелица рекламного агентства «Криэйтив партнерс». Она купила его девятнадцать месяцев назад у прежнего владельца, который продал его из-за проблем со здоровьем. До этого работала в том же агентстве два года. Перед тем сотрудничала внештатно в компании, занимавшейся продажей и размещением рекламы в газетах. Ее родители, Джон и Элейн Фицджеральд, умерли. Он был зубным врачом, она – домохозяйкой. Ни братьев, ни сестер у нее нет. Замужем не была. Все платежи производит вовремя. Никаких правонарушений.