Примат воли
Шрифт:
Он не ошибался. Но он был единственным, кто вспомнил об этом. Поэтому Леонид потер лоб могучей рукой и проговорил:
– Черт! Выходит, меня в этот день убивали шестнадцать раз.
А Лонгви, потрясенный открытием не меньше Воина, заметил:
– Выходит, мне в этот день тоже не всегда везло!
– Только спокойнее, – посоветовал Доктор. – В том, что произошло вчера, никакой вашей вины нет. Даже веди вы себя сверхосмотрительно и сверхосторожно, гибели было не избежать. Такова воля Великих, иначе вас было не собрать вместе к Сроку.
– Это уже начало того важного разговора, на который намекал головастик? – с надеждой спросил Леонид.
– А что ж, пожалуй, – согласился Доктор. – Все равно начинать его надо, и хорошо, что ты о нем напомнил. Слушайте все и запоминайте. Переспрашивайте, если что
Начнем с азов. Что есть история человечества? Бесконечная непрерывная лента с одной лишь стороной. Можно двигаться и по внутренней поверхности, и по внешней – все равно это будет одна и та же сторона. Именно поэтому ленту нельзя назвать кольцом. И «путь развития человечества», как успел выразиться Копер, далеко не в полной мере отражает настоящее положение вещей. Лента Мебиуса гораздо нагляднее демонстрирует, что к чему. Именно поэтому мы и пользуемся этим земным названием.
Ну, а человечество, бредущее по этой ленте, все время проходит по ранее пройденному пути и, натыкаясь на прежние свои удачи и ошибки, удивленно восклицает: «Смотри-ка, а ведь все новое – это лишь хорошо забытое старое!».
– Постой! – не удержавшись, перебил я. – А как же другое восклицание? На счет того, что в одну реку два раза не войдешь?
Доктор испепелил меня взглядом, осуждающе покачал головой, но на вопрос ответил:
– Это совсем не одна и та же река. Пройдя круг, человечество оставляет на нем след. Или, вернее, впитывает очередной слой ленты. Именно поэтому при следующем заходе получается, что это уже несколько другая река. Следующий виток эволюции. Новые знания, новые умения, только вот ход событий от этого почти не меняется. Все повторяется, потому что основа ленты остается прежней.
И однажды наступает момент, когда она изнашивается до такой степени, что готова порваться. Но развитие человечества не должно останавливаться – этого, думаю, не нужно объяснять. Остановка означает гибель.
Такие критические моменты возникают примерно раз в три тысячи семьсот лет. Плюс-минус пара столетий. Цивилизация на пару сотен лет сваливается в общий хаос, всюду воцаряются смуты, войны, беззаконие. Но они появляются не сами по себе, а как следствие великих природных катаклизмов и стихийных бедствий. Каких именно – зависит от того, в каком из четырех секторов происходит обрыв. Семь тысяч лет назад, к примеру, человечество получило пустыню Сахара, потому что на Землю обрушилась великая засуха. Три с половиной тысячи лет назад случился великий потоп, вы все о нем хорошо осведомлены из рассказа о Ное и его ковчеге. Хотя, сказать по совести, Ной был изрядным идиотом, но он и его спутники выжили – единственные из почти стотысячного населения той области. В первом случае обрыв ленты произошел в секторе огня, во втором – воды. Астрологи предпочитают называть сектора домами. Я думаю, Амадеус меня понимает.
Я понимал, но поддакивать не торопился. По совести говоря, астрология почиталась мной за науку лишь в считанное количество жизней – пальцев одной руки хватит, чтобы пересчитать. А, собранный воедино, я как-то сразу на подсознательном уровне определил ее в шарлатанство, один из способов относительно честного отъема денег. Оказалось – все не так просто и какое-то рациональное зерно в ней присутствует. К стыду своему, я должен был признать, что ошибся.
Доктор тем временем, не дожидаясь реакции с моей стороны, продолжал открывать нам глаза:
– Этих пары столетий ленте хватает, чтобы восстановиться. Ее никто не ремонтирует, она с этим вполне справляется сама. Как лесная тропинка, которая за два года снова порастает густой травой, кустарником и даже молодыми деревцами – настолько, что ее приходится протаптывать сызнова. И человечество получает возможность вернуться на привычную стезю. При этом под ногами у него не та лента, хоть и на той же основе – на нее нанесены слои новых знаний, как покрывает тропу новый травяной покров. А пережитые за период безвременья испытания закаляют цивилизацию морально, лишний раз подчеркивая, что люди отличаются от животных. К примеру, динозавры в свое время подобного перехода пережить не смогли. Да и кроме динозавров подобных случаев в истории Земли было немало. А человечество продолжает идти вперед, хотя, вроде, все время движется по кругу. Правда, при этом ему не дано выйти за границы ленты. Это дано лишь тем, кто идет прямо, то есть Великим и Избранным. К последним относимся и мы с вами.
Ну, о проблемах человечества, пожалуй, все. Чтобы избежать наивных вопросов, скажу сразу, что лента – понятие эфемерное, руками ее пощупать нельзя. Она состоит из некоторой доли вселенских знаний – той доли, которую Великие выделили людям на данном отрезке пути, потому что Великие намного, очень намного обогнали нас в познании мироустройства, а значит, имеют право направлять наш путь развития, как отец направляет сына, как старший брат – младшего. Хотя, надо признать, в последнее время развитие человечества идет все быстрее, а значит, и лента изнашивается быстрее. Срок ее службы сокращается, и человечеству чаще придется сталкиваться с катаклизмами, в том числе глобальными. О ленте тоже хватит.
Доктор прервал рассказ, чтобы слегка отдышаться, обвел нас взглядом и, думается, остался доволен – более внимательной аудитории ему было не найти. Мы слушали во все уши – даже не отличавшийся, по моему мнению, тонким умом Леонид, и тот подался вперед, сложив на коленях сцепленные в замок руки, каждая из которых была втрое больше, чем у меня. Карьера воина заявляла о себе даже размером ладоней. Обладатель более тонкого, даже импульсивного ума, Лонгви, отвесил нижнюю челюсть, и по подбородку у него стекала тоненькая струйка слюны. Мне смотреть на него было неприятно, но для Доктора, надо думать, лучшей награды не было. Сократ – тот откинулся на тахте, подтянув к себе правую ногу и обхватив ее руками. Глаза его были закрыты. Все, что он ухватывал посредством ушей, тут же переваривалось могучим мозгом, подвергалось всестороннему анализу, следом за которым шли выводы. Какие – я не знал, но готов биться об заклад, что они были. Как выглядел со стороны я сам – сказать сложно, но, как и Леонид, я подался вперед, чтобы не пропустить ни одного слова. Да, Доктор имел в нашем лице самую благодарную аудиторию.
Слушать, судя по всему, предстояло еще долго – объяснение только началось. Чтобы не рисковать, я мог запросто залезть Доктору в голову и выудить оттуда весь блок информации, которую он собирался передать нам – ведь после двадцати минут прослушивания таких лекций внимание ослабевает и утомленный мозг усваивает лишь четверть произносимого; а через час и вовсе перестает что-либо усваивать. Но вытаскивать ворох сведений, словоформ и мыслефраз – дело неблагодарное. Все равно что притащить к себе домой кучу спутанных рыболовных сетей – вещь, вроде, нужная, даешь себе слово, что однажды соберешься, сядешь и распутаешь эту кучу. Но в итоге получается, что она лежит ненужным хламом до тех пор, пока не надоест и ты не выкинешь ее точно так же, как некогда принес. Потому что на распутывание, оказывается, вечно не хватает времени, хотя на все остальное оно находится; либо желания, а сила воли в такие моменты колеблется рядом с отметкой «ноль». То же и с чужими мыслями, сколь бы ценными они ни были. Помимо всего прочего у них имелась дополнительная особенность, которую к приятным никак не отнесешь: словоформы и мыслефразы были расплывчаты, порой вообще заменялись цепью образов – метафор, понятных только тому, кто эти образы произвел на свет. Постороннему разобраться в них не было никакой возможности. Это, полагаю, аксиома – мне еще ни разу не попадался человек, который сформулировал бы в своем сознании готовящуюся речь внятными и доступными всем словами. Так ли уж это трудно – не знаю, сам с лекциями никогда не выступал и длинные речи в голове не готовил, но думаю, что действительно трудно. Однако на порядок труднее пытаться разгадать эти мысленные ребусы и шарады. Работа даже не для Шампольона. Поэтому я решил оставить голову Доктора в покое и послушать, что он будет говорить дальше. На слух информация воспринимается не в пример легче, тем более что Доктор своей передышкой и нам дал возможность слегка расслабить полушария, то есть теперь и он, и мы были готовы к продолжению.