Приматы с планеты Земля
Шрифт:
По сути, если, скажем, завтра обучать чему-то и в отношении чего-то чувствовать – и, разумеется, думать – нас станут иначе – например, сменятся триггеры, будет принята другая религия, произойдёт какое-то важное событие – всё, чем мы сегодня так дорожим, мгновенно потеряет всякую ценность. И так уже не раз бывало. Например, после Октябрьской революции люди начали сносить храмы, в которые прежде входили затаив дыхание – а, может, и нет. То же самое случается и на личном уровне вследствие предательства, подставы, измены, интриг, сплетен, каких-то иных неприятных ситуаций. Те же колонны и остатки Древнего Рима в этом городе долгое время использовались для сугубо утилитарных задач – между ними могли натягивать верёвки и сушить бельё – а
Мы надеемся что-то оставить после себя, редко принимая в расчёт то, что ветры перемен дуют постоянно. Сегодняшние – и вообще все – ценности не вечны и ни в каком значении этого слова не естественны, правильны, очевидны. Это мы так думаем, завтра – и вчера – головы занимать станут уже иные мысли. Уповать же на то, что наши потомки или же те, кто просто придёт за нами, будут придерживаться наших аттитюдов и взглядов, по меньшей мере, странно, если не сказать грубее абсурдно.
Кроме того, не стоит забывать о том, что всего на всех не хватает. Мы не в состоянии в честь каждого почившего устроить его или её музей – я часто предлагал студентам представить себе собрания их сочинений, их можно издать, но ценностью они будут обладать почти нулевой – даже безделушкам, и тем не достанется места. Кладбища через какое-то время функционирования выводят из пользования именно ради этой цели. До сих пор на Земле жили порядка ста миллиардов человек, и было бы несколько неразумно под всех них выделять клочок земли с тем, чтобы похоронить. Так что все эти оградки, памятники, скамейки и прочее тоже однажды уйдут в небытие.
Наконец, в-третьих. Наша нынешняя одержимость тем, чтобы нас помнили после нашей смерти, довольно искусственна. Понятно, что в каком-то виде подобное желание присутствовало в человеке всегда. Для этого существовали мифы, которые передавались между поколениями, строились культовые или какие-либо иные сооружения, рисовались картинки на стенах скал. Тот факт, что мы стремимся иметь детей – как и все животные – сам по себе говорит в пользу того, что какой-то след мы оставить всё-таки хотим. Но подумайте вот о чём.
Те же великие пирамиды в Гизе – это, по сути, гробницы, т.е. могилы. И хотя мы давно на них так не глядим – смотрите предыдущие соображения – именно усыпальницами они и являются – впрочем, найденные в них трупы уже вывезены в другие места. В таком случае помимо колоссальных затрат на их строительство очевидно также то, что у фараонов, их потребовавших, было не то, чтобы раздутое, а какое-то непомерно распухшее, болезненное эго. И то же самое, вообще говоря, касается и других таких же сооружений – от Великой китайской стены до Мачу Пикчу. А также, конечно, наших ГРЭС, мостов, небоскрёбов.
Ничего подобного в прошлом не было, да и не могло быть. Потому что для охотников-собирателей, коими и были все наши предки, довольно проблематично не только что-то возвести, а после этого сохранять и поддерживать в функциональном состоянии, но и даже подумать о чём-то в этом духе. Мегаломанией страдаем именно мы, им же она явно была не свойственна. Я не говорю о том, что, вероятно, у некоторых из них были довольно серьёзные амбиции, но в целом вряд ли они задавались вопросами о бессмертии, воплощённом в том, что они после себя оставляли. Это, вообще говоря, в принципе не присуще нашему виду – как, впрочем, и всем остальным.
Смыслом для них обладали их повседневные задачи и заботы, лишь в незначительной степени приправленные соображениями о том, что превосходило масштаб конкретных дел и хлопот. Это оседлое население думает о будущем, потому что без этого оно не в состоянии планировать, а, значит, и получать урожай, для охотников-собирателей подобное не свойственно.
Поэтому все наши декларируемые и столь почитаемые цели, по сути, мало что стоят вследствие хотя бы того, что они излишне конъюнктурны и намертво связаны с окружающим и поддерживающим их контекстом. Вне последнего они попросту не существуют, точнее, лишены какой бы то ни было ценности. Мы создали для себя искусственную среду обитания, одновременно снабдив её смыслами, которые возможны и реализуемы на практике только в ней, но сами по себе бессодержательны и бесполезны. Да, покуда цивилизация будет их поддерживать, они никуда не денутся, но она не вечна, а также неестественна, что фактически означает, что и ей, и им однажды – и по всей видимости довольно скоро – придёт конец.
Как, надеюсь, стало понятно из предыдущих рассуждений социально или культурно одобряемые – и порицаемые – цели и смыслы лишены или же просто не обладают какой бы то ни было ценностью сами по себе. К чему бы мы ни обратились – написание романа, создание бизнеса, постройка собора – всё это окажется, по сути, пустой тратой времени. Конечно, кратковременные эффекты не заставят себя долго ждать, но о долгосрочной перспективе говорить тут явно не приходится.
Не поймите меня неправильно. Я не утверждаю, что все мы заняты ерундой и не понимаем, что творим – хотя, если честно, в отношении многих так оно и есть. И, уж разумеется, я не призываю к тому, чтобы всё бросить и попытаться найти какие-то альтернативы. Во-первых, последних банально не существует, а, во-вторых, далеко не очевидно, что какие-то другие варианты окажутся более осмысленными. Абсолютов нет и не может быть. Нам кажется, что они есть, и ведём себя мы так, будто руководствуемся ими, но всё это напускное, не имеющее ничего общего с реальностью.
Всё, что я хочу на самом деле сказать, это то, что смысл – самое вредное изобретение человечества – не находится внутри чего бы то ни было, но приписывается нами, исходя из совершенно абстрактных соображений культурного порядка, хотя мы наивно полагаем, что цель или намерение есть у всего. Понятно, что без него довольно сложно жить – хотя как сказать, в конце концов, нас всего лишь убедили в этом, охотники-собиратели как-то справлялись и без великих мечтаний – но всё-таки не невозможно. Ведь если посмотреть вокруг, то мы увидим не гениев, у которых есть предназначение, но обычных людей, которых заботят только их повседневные дела, и максимум, куда они заглядывают, это очень скромная временная перспектива.
Вам, разумеется, покажется, что само написание данного текста противоречит его собственному содержанию, и в какой-то степени – в сильной на самом деле – так оно и есть. Я прекрасно отдаю себе отчёт в том, что, во-первых – я просто знаю – он вряд ли будет пользоваться большой популярностью – мысли, которые здесь изложены, являются метафорическим камнем в огород каждого, и было бы несколько странно ожидать, что такое кому-то понравится, хотя, конечно, всего мне неизвестно – а, во-вторых, мне хватает того обоснования, что мне хочется его писать, потому что в процессе я сам открываю для себя много нового – это тоже сомнительное оправдание, но другого у меня, да и у никого нет.
Не стоит думать, будто без смысла жизнь – и Вселенная, и человек – заканчивается. Как таковая она не обладает им изначально, но придаётся нами. В любом случае было бы куда честнее, правильнее и даже полезнее признать, что его нет, и дальше руководствоваться и сообразовываться с тем, что предлагает нам культура, в создании которой мы все в той или иной степени принимаем участие. В конце концов, человек – это тоже животное, а потому единственной его целью, по сути, является размножение. Тот факт, что мы придумали что-то ещё, свидетельствует о многом, но в первую очередь о том, что у нас просто есть фантазия – весьма, надо заметить, ограниченная. Однако несколько наивно было бы полагать, будто происходящее исключительно у нас в головах должно как-то определять то, что мы обнаруживаем вокруг себя. Наличие воображения, безусловно, не может не радовать, но и полагаться всецело на него тоже не стоит.