Прими день грядущий
Шрифт:
– Кто-нибудь знает о том, что вы приехали? – неожиданно спросила Женевьева.
Пиггот покачал головой:
– Никто, даже прекрасная Нел. Здесь, на территории патриотов, мне приходится держать в секрете свое присутствие.
Женевьева с трудом перевела дыхание:
– Рурк тоже ничего не должен узнать об этом.
– Так что же вы все-таки собираетесь делать, миссис Калпепер?
Женевьева повернулась и задумчиво подошла к окну, даже не заметив, как от ее резкого движения бумаги Пиггота упали на пол. Действительно, что же ей делать? С
Девушка, не отрываясь, смотрела на восток, на реку, в которой отражалось полуденное солнце. Неожиданно в ее душе затеплилась надежда. Как же она могла забыть о Дигби Ферте?! В прошлом этот человек всегда был так щедр к ней, да и Женевьева еще ни разу не разочаровала его. Правда, это означало, что завтра не состоится их с Рурком свадьба. Женевьева даже не рискнет сказать ему о своих проблемах. Но Рурк поймет, он должен понять…
ГЛАВА 12
Женевьева отправилась в Йорктаун вместе с Пигготом в нанятом, по его словам, экипаже. Правда, она подозревала, что этот пройдоха распоряжается им от имени Британской армии, используя спрятанный внутри небольшой арсенал оружия.
Девушка чувствовала настоятельную потребность объяснить Рурку цель своей внезапной поездки. Она знала, что он не только поймет ее, но и будет настаивать на том, чтобы взять на себя долги. А вот этого-то Женевьева и не могла позволить ему сделать. Она не хотела, чтобы их совместная жизнь началась в тени нависающего над ними долга.
Во время долгой поездки в Йорктаун Женевьева почти всю дорогу молчала, тем не менее, внимательно слушая рассказы Пиггота о войне. Будучи убежденным тори, он открыто симпатизировал британцам. Женевьева прекрасно понимала это, но сообщения Пиггота встревожили ее.
– Генерал Корнвалис хорошо контролирует ситуацию, – утверждал Пиггот. – Еще прошлым летом он достаточно далеко углубился на территорию Вирджинии. Удивительно, что фермы вокруг Дэнсез Медоу остались нетронутыми. Генерал повсюду сжигал табак и зерно, убивал лошадей и другой скот. Я слышал, что губернатору Джефферсону и вирджинскому Законодательному собранию даже пришлось скрываться в лесах, чтобы спастись от его кавалерии.
– Ваш генерал сильно напоминает мясника, – с раздражением заметила Женевьева.
Пиггот покачал головой:
– Корнвалис не меньше остальных желает окончания войны. Просто он старается любой ценой сломить волю вирджинцев к сопротивлению.
– Ему это не удастся, – убежденно отрезала Женевьева.
– Что ж, поживем – увидим…
– Мистер Пиггот! – неожиданно закричал один из черных слуг, в волнении показывая на дорогу: к ним медленно приближалась небольшая группа изможденных людей.
Изумлению Женевьевы не было предела. Путники выглядели так, словно не ели несколько дней.
Один из них с напускной храбростью размахивал охотничьим ножом и стонал:
– Милосердия! Помогите!
– Проезжайте! – брезгливо приказал Пиггот слугам.
Но Женевьева уже открыла дверцу кареты.
– Эти люди голодают, мистер Пиггот! Нам осталось меньше дня пути до Йорктауна, и мы вполне можем обойтись без такого количества пищи.
Пиггот знал, что спорить с этой женщиной бесполезно. Раздраженно вздохнув, он откинулся на подушки, искоса наблюдая, как Женевьева протянула мужчине мешки с кукурузой и бобами, а потом отдала ему завернутое в промасленную ткань сало.
Дети тут же с голодной яростью набросились на еду, а мужчина принялся горячо благодарить за оказанную помощь.
– Что вы здесь делаете? – поинтересовалась Женевьева. – Разве у вас нет дома?
– Больше нет, мадам, – сокрушенно покачал он головой. – Мы жили в Литл-Йорке, но генерал Корнвалис всех выгнал оттуда, выпроводил, даже не спросив нашего согласия, сказав, что еды едва хватает его солдатам. Случайно, вы двигаетесь не в том направлении?
– Именно в том.
Глаза мужчины расширились от ужаса:
– Не стоит, мадам. Там будет битва…
Женевьева оглянулась на Пиггота, но тот лишь неопределенно пожал плечами:
– Очевидно, Лафайет пытается сопротивляться из последних сил. Но, право, не стоит беспокоиться.
Куртис Гринлиф превратился в рослого кривоногого семнадцатилетнего парня с мускулистыми руками – сказались годы работы на табачной плантации – и красивым, с правильными чертами, лицом. Весь облик юноши был исполнен силы и бесстрашия, которые его мать с гордостью приписывала влиянию семьи и Священного Писания.
Тем не менее, когда Куртис спрыгнул с коня на дорожке у дома Рурка Эдера, он ощутил явный холодок страха. Нельзя было ожидать ничего хорошего от поручения сообщить рыжеволосому гиганту, что его невеста внезапно исчезла.
Куртис нашел Рурка, мистера Карстерса и нескольких работников с фермы во дворе за домом.
Мужчины расставляли скамейки под развесистым платаном.
Куртис вежливо кашлянул, привлекая к себе внимание.
Рурк поднял голову и весело заметил:
– Э, парень, да ты явился на несколько часов раньше положенного! А я-то думал, что я здесь самый нетерпеливый.
– Мистер Эдер, можно мне с вами поговорить? – Куртис кивнул в сторону дома.
Рурк обнял юношу за плечи. Заметив, как серьезен Куртис, он осторожно спросил:
– Ты еще собираешься петь на моей свадьбе, не передумал?
Куртис с трудом проглотил слюну: откладывать больше не было смысла.
– Мистер Эдер, вы же знаете, я сочту за честь петь для вас и миссис Калпепер, но… Но она пропала, сэр. Сегодня утром мы вошли в дом, а ее там не оказалось. И кровать не разобрана – миссис Калпепер не ночевала дома.