Прими день грядущий
Шрифт:
Внезапно заговорили британские ружья. Им тут же ответили из редутов пушки и мушкеты.
Когда Женевьева ворвалась в библиотеку Дигби Ферта, глаза ее были полны ужаса: стрельба из пушек и ружей не прекращалась ни на минуту. Грязная и непричесанная после нескольких дней утомительного пути, она выглядела, словно потерявшийся ребенок. Однако для Рурка Женевьева никогда еще не казалась такой прекрасной. Бросив сердитый взгляд на стоящего чуть поодаль Генри Пиггота, он заключил ее в свои объятия.
– Чертовски гордая
Женевьева просто не смогла устоять перед такой нежностью.
– Рурк, – произнесла она сквозь слезы. – Мне очень жаль, но я не выйду сейчас за тебя замуж. Все, что ты имеешь, уйдет к мистеру Пигготу, если…
Тронутый отчаянием Женевьевы и обожанием, которым светились глаза Рурка, Дигби Ферт решительно шагнул вперед.
– Я знаю, – заявил он, – как освободить вас от обязательств. Правда, этот путь мне не очень по душе, но он позволит вам быть вместе.
– Боже милостивый, мистер Вейкфилд! – обратился Рурк к поспешно вызванному по такому случаю судье. – Но это же нелепо! Вы в самом деле уверены, что другого выхода нет?
Финес Вейкфилд покачал головой.
– В этом мы должны строго придерживаться традиций. «Свадьба в рубашке» – малоизвестная статья гражданского права, и ваше согласие не должно вызывать сомнений. Смысл процесса в том, что женщина, выходя замуж, не имеет на себе даже одежды. Таким образом, из-за своей полной нищеты она не приносит мужу и долгов. Это единственный путь освободить вас.
Рурк шумно вздохнул:
– Это чертовски странное понятие. Я не…
В этот момент дверь библиотеки медленно открылась, и в комнату вошла Женевьева. Рурк, Дигби Ферт, судья Вейкфилд и страшно разочарованный столь неожиданным поворотом событий Пиггот – все, как один, повернулись и уставились на нее.
Как диктовали традиции, девушка предстала перед судьей босая, с распущенными волосами, одетая лишь в тонкую батистовую рубашку с порванным подолом и обтрепанными бретельками. Рурк непроизвольно шагнул вперед, чтобы укрыть Женевьеву своей курткой, но она оттолкнула его и гордо вздернула подбородок.
Дигби Ферт что-то растерянно пробормотал насчет дикого обычая, торопливо уменьшая огонь в лампе. Несмотря на то, что Женевьеву прикрывал только тонкий кусочек ткани, выглядела она почти величественно: обнаженные руки отливали бронзой, а упругие мускулы придавали им законченную форму; распущенные по обычаю волосы роскошно ниспадали на плечи, напоминая соболью накидку. Женевьева не проявляла показной скромности – она не дрожала и не пыталась прикрыть свою наготу.
При виде Женевьевы, так решительно стоявшей с ним рядом, Рурк ощутил какое-то болезненное волнение. Остальные не так внимательно смотрели на девушку и не могли осознать всей глубины ее унижения. Рурк же чувствовал всем своим существом, как она напряглась и, казалось, старается сжаться. Он не мог даже предполагать, что их любовь подвергнется такому ужасному испытанию. Покоренный смелостью и величественностью Женевьевы, Рурк хотел бы упасть к ее ногам и просить прощения за подобное унижение, он готов был пожертвовать ради нее своей жизнью.
Словно прочитав его мысли, Женевьева взяла Рурка за руку и прошептала:
– Это совсем не дорогая плата за целую жизнь с тобой, Рурк Эдер.
Эти слова почти поставили его на колени.
– Я люблю тебя, Дженни, – так же, шепотом, ответил Рурк.
Финес Вейкфилд оказался достаточно тактичным человеком, чтобы провести как можно скорее всю церемонию. Он произнес лишь несколько принятых в подобных случаях слов, показал, где нужно подписать документы и объявил Рурка и Женевьеву мужем и женой.
После этого Женевьева поспешно оделась, и Дигби Ферт проводил до двери новоявленных супругов.
– Будьте счастливы, – пожелал он, широко улыбаясь. – Я думаю, никто не заслуживает счастья больше, чем вы.
Ферт выглядел чрезвычайно довольным собой. Он даже оглянулся на Генри Пиггота, чтобы посмотреть, как тот отреагировал на последствия его находчивости.
– Неплохой поворот событий. Не так ли, мистер Пиггот? – многозначительно спросил Ферт, даже не заботясь спрятать самодовольную улыбочку.
Но Пиггот словно не слышал его, устремив на Женевьеву полный ненависти взгляд. Дыхание вырывалось у него из груди резкими хриплыми порывами.
– Ты заставила меня потерять все, – наконец произнес он тихим, мертвым голосом. – А ведь только благодаря мне ты сумела построить здесь жизнь.
– Да, вы, действительно, позволили мне обосноваться здесь, но потом постарались сами же все разрушить, – ответила Женевьева. – Вам это не удалось.
– Не удалось? – злобно переспросил Пиггот. – В таком случае я постараюсь отомстить известному всем нам патриоту, – он рассмеялся, заметив на лице Рурка тревогу и изумление. – Не ожидал, что я использую это против тебя, да?
Прежде чем кто-либо успел помешать ему, Пиггот быстро вынес из библиотеки свое грузное тело и стал звать на помощь спавших наверху английских офицеров.
Дигби Ферт торопливо провел Рурка и Женевьеву по боковому переулку к конюшне. Там они запрягли в тележку коня Рурка, и уже через несколько минут молодые супруги мчались на север, стараясь держаться в тени домов, чтобы по возможности не привлекать к себе внимания британских часовых.
– Куда мы едем, Рурк? – тихим испуганным голосом спросила Женевьева, слушая, как под копытами коня чавкает грязь Черного болота.
– Пока в Вильямсбург, – мрачно ответил он. – На территорию патриотов.
Женевьева понимающе кивнула. Ее маленькое личико выглядело грустным и усталым, сложенные на коленях руки дрожали. Рурк бросил на жену полный жалости взгляд и, обняв одной рукой, поцеловал в висок.
– Ах, Дженни, любовь моя, – прошептал он. – Не такой представлял я себе нашу свадьбу. Я даже не догадался взять с собой купленное для тебя кольцо. Ты уже во второй раз лишаешься шанса побыть невестой и предстать во всей своей красе.