Принц без королевства
Шрифт:
Контролер бежал следом в вихре птичьих перьев, заслоняя глаза рукой. Он споткнулся о чемодан, вскочил на ноги и понесся дальше. За всю историю железных дорог никто еще не видел контролера, который бы так стремительно гнался за безбилетником.
Но едва мимо пассажиров пронеслись эти двое, как подоспели другие преследователи, куда более свирепые. В поезде воцарился хаос.
Ванго наконец добрался до последнего вагона. Бандиты почти поравнялись с контролером, который с трудом ступал на поврежденную ногу, но не сбавлял
Доржелес остался в вагоне первого класса на другом конце поезда. Он стоял у двери купе, сжимая в руке револьвер. Теперь он был единственным защитником мадам Виктории, если не считать пары молодых слуг при ее чемоданах.
— Я же заплатил контролеру, чтобы он перекрыл вход в наш вагон! Где он, этот идиот?
И Доржелес раздал лакеям автоматы, приказав стоять на страже вместе с ним.
Ванго оказался в хвостовой части поезда и уперся в двери, ведущие наружу, на пути. Значит, он в ловушке. Деваться некуда. Его обвинят в нападении на зубного врача. Но к обвинениям он давно привык. Поезд уже приближался к Нью-Йорку и теперь шел по взгорью, между огородами, на которых торчали серые хибарки. Придорожные тополя дрожали, когда «Голубая комета» проносилась мимо.
Крик… Ванго даже не успел обернуться. Контролер обхватил его и потащил к одной из дверей. Ванго отбивался. Нападавший толкнул дверь плечом, она распахнулась, и юноша вскрикнул. Сейчас они рухнут на рельсы.
Тут в тамбур ворвались трое мужчин. Самый рослый держал в руке кольт.
— Стоять!
Контролер не колебался ни секунды. Он еще сильнее стиснул Ванго и бросился вместе с ним в пустоту.
Преследователи увидели, как они покатились по земле и исчезли за пригорком.
Боб Элмонд наугад выстрелил семь раз в придорожные кусты, дважды или трижды рявкнул для порядка: «Сволочь!» — и злобно пнул валявшуюся на полу фуражку контролера, украшенную голубыми звездочками.
А Доржелес в первом вагоне все еще вопил:
— Где этот контролер? Где этот контролер?
Вдруг он осекся… Ему ответил чей-то слабый голос. Доржелес посмотрел себе под ноги.
— Но это я… я контролер!
По коридору полз человек в трусах. Он извивался как червяк и тянул руку к Доржелесу.
Ванго открыл глаза. Он лежал среди цветущих кустиков клубники. Вернее, на делянке с кустиками, которые он раздавил, скатившись с железнодорожной насыпи. Видимо, на несколько минут он потерял сознание. Солнце палило нещадно.
Он услышал над собой мужской голос:
— Мне следовало бы расквасить тебе физиономию, малыш.
«Малыш» повернул голову.
Рядом с ним, целый и почти невредимый, в узком контролерском кителе с расстегнутыми пуговицами, сидел красивый, но мрачный отец Зефиро. Устроившись на перевернутом ведре, он надкусывал недозрелый помидор. Рядом с ним лежал небольшой узелок.
— Ты мне всё испортил.
И он выплюнул помидорную кожицу.
— Я гонялся за ним семнадцать лет! Целую жизнь!
Зефиро… тут, рядом… холодный как лед!..
— Да, целую жизнь! А там, в невидимом монастыре, десяткам людей грозит смертельная опасность, и все из-за тебя! Браво, малыш!
Ванго не двигался. Он не мог вымолвить ни слова. Боялся сделать хуже, еще кому-нибудь навредить, сказав что-нибудь не так. Боялся пошевелить пальцем и вызвать землетрясение.
— Разве я тебя просил заниматься моими делами? — продолжал Зефиро. — Ведь я наконец-то добрался до него!
— До кого? — прошептал Ванго.
— До Виктора Волка.
Ванго почувствовал себя уничтоженным.
— Я… я очень сожалею. Но вы тоже… вам тоже не нужно было заниматься мной.
— Нет, это не я, это они собирались тобой заняться, Ванго. Они ищут и тебя. Чтобы отправить на тот свет.
— Меня?!
Ванго снова перестал понимать, кто он — жертва или преступник.
Несколько минут юноша и Зефиро слушали тишину.
— Падре…
Тот не ответил.
— Падре… вы спасли мне жизнь.
— И очень об этом сожалею. Это была непростительная слабость.
Ванго опустил голову. Падре искоса следил за ним. Прошло еще несколько секунд.
— Они гоняются за тобой из-за меня, — сказал наконец Зефиро. — В Париже они видели тебя рядом со мной.
Ванго выпрямился. Все его тело ныло после падения с поезда. Он спросил:
— А тот человек в туалете первого класса, он тоже жертва Виктора Волка?
— Нет.
Зефиро вздохнул.
— Мне нужна была его форма, чтобы добраться до Виктора. Каждый выходит из положения, как может. Но я забыл взять у него компостер и вернулся за ним. И тут я увидел тебя.
— Падре… вы его оглушили, этого контролера?
— Он продажный тип, принял взятку от Виктора. Не думай, что я ищу себе оправданий. Я признаю свою вину. В прошлом месяце я пытался взорвать два дома из тех, что ему принадлежат. А сегодня утром подложил бомбу замедленного действия в его автомобиль…
Ванго вспомнил взрыв и черное облако, окутавшее вокзал в момент отхода поезда.
— Пока Виктор жив, — объяснил Зефиро, — моим братьям-монахам на острове грозит смертельная опасность. Он во что бы то ни стало разыщет монастырь.
И падре снял с листка кузнечика. Он видел, что юноша подавлен.
— Ты как будто не узнаёшь меня, Ванго. Но это я, другого Зефиро на свете нет. Это я построил на клочке суши посреди моря монастырь, где славил Господа нашего над кустами помидоров и наставлял горстку монахов на путь истинный, а теперь стараюсь изловить Виктора Волка. Я все тот же человек, Ванго. И для меня все средства хороши именно потому, что я хочу остаться человеком.
Зефиро взглянул на кузнечика, которого придерживал двумя пальцами.