Принц далекого Авалона
Шрифт:
Он старался не вспоминать про нимфу, которую пока решил затолкать подальше вглубь памяти, чтобы потом обдумать. Но сейчас Джон, чтобы не пугать сознание и его несгибаемую материалистическую составляющую, которая и могла только провести анализ сложившейся ситуации, дабы не впасть в панику или ступор, дать передых. Иначе он так и застрянет в этом «не понятно где».
– Тоби, поверь, меня сильно ударили по голове, а может и еще что, но это я!! – уже в последнем почти отчаянном порыве произнес Джон, искренне надеясь, что у принца с Тоби скорее дружеские отношения, исходя из того что уже слышал и наблюдал за сегодня.
Оруженосец все так же настороженно
– Да, возможно не только удар! – задумчиво произнес он.
Джон от радости даже чуть обмяк, до этого стояв в напряжении, готовый сорваться с места и бежать, куда глаза глядят, если понадобиться.
Оруженосец тем временем о чем– то ну очень сильно задумался, потом потупил взгляд и прошептал, но Джон все равно услышал.
– А может действительно и волшебство…. Тогда это значит….,– в его глазах, когда он опять посмотрел на Джона, отразился полнейший ужас. Но что именно, это «тогда» Тоби говорить не стал, как бы Джон не желал это услышать, для чего весь превратился в слух, бесполезно прождав некоторое время. А когда уже хотел тряхануть хорошенько застывшего в своих мыслях Тоби, протянув на автомате руку для этого в попытке схватить паренька, то с огорчением понял, что тот все– таки прозрачный, и торчит сейчас черт знает где. И значит Джон никаким образом не сможет до него дотронуться, как бы ему этого не хотелось.
От огорчения и разочарования он выдохнул и только хотел задать пареньку еще один уточняющий вопрос, как тот … исчез. Буквально. Вот только что стоял рядом, а тут вдруг взял и растаял в воздухе, прям один в один как та нимфа.
– Черт! – выдохнул зло и обалдевши Джон, совершенно не представляя куда теперь идти, и почему так случилось.
– Ну и что сейчас? – в отчаянии прошептал Джон. – Куда сейчас идти то? – он огляделся по сторонам.
Его окружал странный непроходимый лес, с небольшими просветами солнца в верхушках деревьев, играющим в листве, пели птицы и вообще стояла идеалистическая картинка райского места. Загадочного места.
– В какой стороне замок то?!? – выдохнул Джон и его медленно начало трясти от всего, что происходило и происходит, потому что он все больше чувствовал себя полным болваном. Джон привык, что все в мире материально, он, в общем– то был атеистом, и полностью подготовлен проводить ответственные военные операции, когда четко поставлена задача и понятны ориентиры. У него еще не было проколов на службе, а тут творилась какая– то непонятная ерунда с очевидными признаками глюка.
Джон неожиданно почувствовал себя один в один как этот принц– пентюх.
«Неужели я медленно превращаюсь в него?!?» – в ужасе подумал он, но решил взять себя в руки и повременить с истерикой, пока не выберется отсюда, а вернее из этого непонятного сна, а там уж будет делать, что захочет. Может, будет орать, но скорее всего напьется до полного тупого беспамятства, как свинья и уснет на любимом диване. – «Точно напьюсь», – подумал он, – «до совершенно поросячьего состояния!»
Хотя он в жизни так не напивался, но тут, стоя посередине непонятного леса, в непонятной стране и в теле другого человека, он решил, что хоть раз то в жизни надо попробовать. Если выберется, конечно.
– «Хватит мечтать! Надо уже что– то делать!» – одернул он себя. – «Так ты скорее окажешься в психушке», – констатировал он и еще раз огляделся вокруг.
А вокруг мирно шумел от легкого ветерка лес, все также пели, вернее, галдели птицы, уже за спиной где– то журчал тот
«Надо взять себя в руки», – твердил он сам себе, вспоминая подготовку ориентирования на местности и пытаясь найти признаки севера и юга. Хотя в какой стороне света находится этот гребаный замок, он тоже не знал. Но после даже минуты изучения, он понял, что вокруг был какой– то неправильный лес. Когда Джон присмотрелся, то понял, что все тут не подходило ни под один признак из того, что он знал о лесе. Деревья, трава, растения были вроде обычными, но в них было что– то загадочное. Они были красивее, что ли, ярче и насыщеннее по цвету. А кроме того: во– первых, никакого мха с северной стороны, а с южного чистого ствола на деревьях и пнях не было и в помине, тут либо вообще все было полностью во мху, либо деревце было чистым и цветущим, как в лучших садовых питомниках, никаких муравейников и других примет, по которым, как он знал, можно понять стороны света, не наблюдалось. А солнце не было видно из–за листвы.
«Что это за лес такой, где невозможно определить стороны света и живут нимфы?» – терялся Джон.
Все сильнее и сильнее его стали терзать подозрения и понимание, что окружающая его природа очень уж не похожа на его родную Землю. Слишком сильно. Этого совершенно не могло быть, но это было. Но Джон даже думать об этом не хотел.
– Какого?!… – выдохнул Джон, ища ругательство посмачнее, как его неожиданно прервал голос.
– Что– то потеряли, принц?
Джон дернулся и повернулся на голос. И надо сказать, зря, потому что еле сдержался, от того, чтобы не сесть прямо на землю от увиденного.
Перед ним стоял человечек, ростом примерно сантиметров пятьдесят от земли, в чем– то типа легинсов, а у Джона откуда– то в памяти всплыло слово «трико», кофта или что– то ее напоминающее, покороче его собственной, и смешной непонятный головной убор, больше похожий на капюшон, только длинный предлинный, конец которого свисал почти до его пят сзади. А человечек смотрел на него не очень радостно, но вполне доброжелательно.
Джона так и подмывало спросить, уж не Веселый ли Пак зовут незнакомца, так сильно тот напоминал ему этого героя– проказника, кроме одежды, пожалуй.
Неожиданно Джон понял, что его сознание перешло ту незримую границу, когда удивляться сильнее уже не способен. То есть он, конечно, удивился, но это уже не было столь разрушительно для его разума. Он просто принял этот факт, а мозг закинул его в память для дальнейшей обработки, как теперь и нимфу с ее исчезновением. Это больше походило на инстинкт самосохранения, когда для спасения себя самого, разум делает допуск на то, чего в принципе не может быть, но его видит. Как, например, прозрачных юношей, исчезающих нимф и маленького человечка, стоящего сейчас перед ним. Не людей маленького роста или чего– то подобного, а настоящих, живых маленьких человечков, которых в Европе называют эльфами или леприконами.
Джон не знал точно различий между ними и есть ли таковые вообще для этих созданий, но само по себе понимание, что в сказках такие описывались, он помнил. А теперь один из них стоял и разговаривал с ним.
– Здрасьте, – тупо сказал Джон.
– Приветствую Вас! – сказал тот несколько удивленно, но поклонился, придерживая конец капюшона. – Что завело нашего доброго принца в эти края? – осведомился затем человечек вежливо.
– Не знаю, – ответил Джон, больше в шоке сказав правду, чем даже думал.