Принц Эрик и прекрасная посудомойка
Шрифт:
— Добро пожаловать в наш дом, дорогая, — спокойно проговорил он, — надеюсь, дорога не слишком Вас утомила?
Если учесть, что со времени окончания пути шел уже пятый день, вопрос был более, чем неуместный. Но принцесса Люция отнесла это на последствия лихорадки, помутившей разум принца, и потому ласково прощебетала.
— Ах, спасибо, спасибо! Ваши земли, они так красивы!
Принц, который на тот момент имел в собственности одно-единственное поместье, Пенья, находящееся в тридцати милях к северу от дворца и состоявшее практически полностью из гор и оврагов, не удержался и хмыкнул.
— Благодарю
Люция застенчиво опустила длинные ресницы и едва заметно улыбнулась. Этот грубиян был, в общем, ничего.
Принц Эрик слишком быстро понял, как скучно ему рядом с этим небесным созданием. От ее очаровательного щебетания ему хотелось зевать, ее откровенно приглашающие взгляды вгоняли в краску. Чем яснее ему становилось, что она может отдаться и до свадьбы, тем меньше хотелось брать то, что так настойчиво предлагали.
Все меньше и меньше времени проводил он с будущей супругой. Все чаще оставалась она в компании Януария, готового поддержать и утешить оставленную женихом бедняжку.
Я тоже не могла дождаться, пока принц, наконец, женится. Конечно, возле меня его никто не видел, или меня рядом с ним, какая, нафиг, разница. Но это же для людей ничего не означало! Мне не нравилась изоляция. Женщины заговаривали со мною лишь на отвлеченные темы, мужчины избегали. Между тем, и мне надоело быть одной. Я же тоже не железная! Одна оставалась надежда, что Эрик, обзаведясь прелестной супругой, будет все свое свободное время проводить возле нее, смотреть влюбленными глазами, ласкать и все такое. Тогда все сразу поймут, что я здесь не причем. Только принц что-то не спешил. По его настоянию свадьба была отложена на месяц. Не знаю, как он этого добился. Может быть, просто старый король вспомнив холостые годы, то, как хорошо ему было тогда, решил дать сыну отсрочку. А скорее всего королева решила, что молодым необходимо чуть больше времени, чтобы они попривыкли друг к другу, а может даже и влюбились. Ведь всякое бывает!
У Эрика же, как выяснилось впоследствии, были свои планы на этот счет.
Уже назначен был день свадьбы, разосланы приглашения, и даже высаженные специально для этого случая в оранжерее белые нежные цветы)не знаю, как называются, но воняют отвратно) готовы были распуститься, когда в королевстве разразился грандиозный скандал.
Кстати, незадолго перед этим мне сделали весьма примечательное предложение.
Я занималась подсчетом простыней. Пересчитывала в третий раз, и все равно получалось, что двух шелковых не хватает. Грозили неприятности. И только я об этом задумалась, как на пороге кладовой возник паж королевы. Эти яркие птички редко залетают в хозяйственную часть. Разодетый в пух и прах мальчик лет пятнадцати, щурясь, глядел на меня. Я — на него. Мысли в голове отсутствовали.
— Ты, что ли Софья, экономка?
— Ну, допустим.
— Ее величество желает тебя видеть. Немедленно.
— Зачем?
— Узнаешь.
Ну, немедленно, так немедленно. Я вышла, закрыла кладовку на ключ, отряхнула юбку, как могла, от пыли, и направилась вслед за мальчиком. Длинный, не по росту, меч бил его по ногам. Камзол на заднице смешно оттопыривался. Чем дальше мы шли, тем ярче разукрашены были стены, тем богаче были одеты стоящие у дверей стражи.
— Жди здесь, — сказал паж, остановившись у одной из дверей, — когда надо будет, тебя позовут.
Минуты через две он распахнул двери.
— Входи.
И тихо испарился.
Я осторожно вошла в комнату. Бывать здесь мне, конечно, не приходилось. Не отличающаяся большими размерами комната была плохо освещена. Вечерело, но свечи еще не зажигались. Первое, что обращало внимание, пушистый ковер на полу, привезенный, видать, из дальних стран, потом взгляд улавливал очертания кровати, еще большей, чем моя, хотя мне казалось, что таких уже не бывает.
Было откровенно страшно. В горле пересохло.
Невысокая толстая женщина, одетая в темное платье, неожиданно быстро для своей полноты подошла ко мне и уставилась снизу вверх блестящими черными глазами. Королева-мать. Я изобразила неуклюжий книксен.
Она удивленно подняла брови, обошла меня по кругу, озадаченно во что-то всматриваясь.
— Не так уж ты и хороша.
Это были первые слова, которые я от нее услышала. Ну не фея я! И что?
— Отец твой, говорят, в Тайной сотне служил.
Ну, на то та сотня и Тайная, чтобы никто о ней не знал. Здесь я отвечать не обязана.
— Хочешь, дворянство ему пожалуем? Баронство? Хочешь дочкой барона быть, а? А мать твоя баронессой? Хочешь?
— Хочу, Ваше величество, — рискнула подать я голос.
— Из плена-то тебя Эрик вызволил. Да? Эрик ведь? Можешь не отвечать. Знаю, что он. И на что ты теперь рассчитываешь? Ну, отвечай.
Я искренне удивилась и ответила совершенно честно.
— Ни на что.
— А мешаешь ему тогда почему? А? Почему?
— Что Вы, Ваше величество. Я его больше месяца не видела!
— Правда? Почему же он тогда с невестой своей не общается? Избегает ее. Почему? Нет, пусть не надеется, мы его все равно женим. Хочет он этого или не хочет. Но ты ответь: почему он ведет себя так? А? Если ты тут, как говоришь, не причем.
— Может, она ему не нравится?
— Да? А тогда кто? Если не ты и не она, тогда кто? Если даже я этого не знаю? Королю она нравится, Яну она нравится, а Эрику, видите ли, нет! Безобразие!
Мне вдруг стало жаль эту женщину. В самом деле, бьется, старается сделать, как лучше, а Эрик, бестолочь эта, не ценит. А он такой, я-то знаю. Перед ним хоть в лепешку расшибись, не оценит. Вот и невесту ему подогнали, красавицу, дочку самого Императора. А он нос воротит! Ужас! Впрочем, не такая уж эта принцессочка и красавица. Я специально в парк ходила на нее посмотреть. Видела, как Януарий ее там выгуливал. Мелкая вся какая-то. Глаза выпученные, нос кнопкой, губ вообще нет, груди, как видно, тоже. И жеманная, аж противно. Но все равно Эрик не прав. Сказали — надо жениться. Значит, надо жениться. И все тут.
— Ваше величество, — сказала я, — чем хотите, могу поклясться, но я тут не причем. И девки наши могу подтвердить — не ходит он ко мне. А и пришел бы — прогнала. Я же девушка честная. А что поехал меня вызволять, так ведь не потому, что я ему нравлюсь, а потому что разозлился очень, что не по его сделали. Знаете ведь, он такой.
Королева вздохнула и отвернулась.
— Ладно, деточка, — сказала она, махнув рукой, — иди к себе. Я тебе верю.
Дочкой барона я, конечно, так и не стала. Но все равно приятно, что хоть пообещали. Хотя отцу я об это тоже не говорила. Еще бы расстроился…