Принц и Мадонна
Шрифт:
— А я уже приготовила ужин. Сегодня у нас чечевичная каша с ребрышками.
— То-то я думаю, чем так сладко пахнет.
— Иди мой руки и садись за стол. А то все остынет.
— Уже бегу, моя дорогая, — муж еще раз поцеловал меня в плечо и пошел выполнять наказ.
Пора накрывать на стол. Время ужина.
А когда мы покушаем, все уберем, настанет другое время. Самое сладкое и приятное.
Я с предвкушением жду этого часа, чтобы кое-что показать мужу.
Старинные часы на камине идут тихо, а бьют громко. Полчаса. Еще
Это наша тайна. Это наш маленький секрет.
Сегодня я, наконец, прогоню последнего демона, проиграв до конца давно забытую историю.
Спустя год после нашего воссоединения с Данияром, я нашла в себе силы открыть ему свое прошлое. Мне казалось, что так будет правильно и честно. Чтобы понять друг друга и полюбить до кончиков ногтей не стоит ничего скрывать, даже то, что кажется постыдным и ужасным.
Даня меня внимательно выслушал и пообещал во всем разобраться. И вот этот день настал.
И вот я иду в нашу спальню и надеваю платье. Оно желтое в горошек, именно такое, какое было у меня когда-то давно, только на несколько размеров больше. Все же я выросла. Белые носочки и черные туфельки с пряжками. Под платьем нет ничего. Это сюрприз. Для Данияра… и для меня. Это мой протест прошлому.
— Донюшка, иди сюда, ты мне нужна, — слышу я голос из соседней комнаты. Замираю, вслушиваясь. Те же интонации, тот же тембр. Меня пробирает до дрожи.
На подкашивающихся ногах я иду в комнату.
Посредине помещения стоит инвалидная коляска, не точно такая как надо, но похожая. В ней мужчина в клетчатой рубахе, на голове которого парик цвет в цвет с воспоминанием из прошлого. Я знаю кто под ним, но мне все равно страшно.
— Ближе, детка. Ближе, — я делаю шаг, затем другой. Мою руку ловят и притягивают к себе.
Я вздрагиваю и закрываю глаза.
— Смотри, детка. Смотри, — слышу приказание и выполняю его. — Детка, можно я тебя потрогаю? — спрашивает человек в клетчатой рубахе.
Я сглатываю и… киваю. Пусть через силу, через страх, но киваю, чувствуя, как деревенеет тело, как из груди рвется крик. Но я держу его. Не выпускаю. И сквозь пелену страха пытаюсь ощутить совершенно другие чувства. С первого раза мне не удается. Моя кожа немеет.
— Детка, дотронься до меня, — приказывает мужчина в клетчатой рубахе.
Несколько сантиметров кажутся огромным расстоянием, но я преодолеваю их и кладу руку на рубаху. Теплая байка ложится под пальцы. Пока я исследую ее, мужская рука исследует меня. Подол платья задирается все выше и выше. Я не знаю о чем думать. То ли о своей руке, то ли о чужой. Сознание мечется, пытаясь за что-нибудь ухватиться, найти якорь.
Чужая рука оказывается быстрее и обнаруживает отсутствие белья. Я слышу удивленный возглас. Именно он пробивается через пелену сознания. Я цепляюсь за него прислушиваюсь. Тянусь сознанием к руке, ласкающей мою попку, то приближающейся, то удаляющейся к развилке между ног.
— Детка, сними с меня рубаху, — приказывает мужчина.
Мои руки дрожат, но я стоически расстегиваю пуговицы. Осталось дело за малым. Снять ее. Мне помогают, привставая. Под пальцами оказывается молодая упругая кожа, бугрящиеся мышцы, широкий разлет плеч. Пелена истончается. Я вижу разницу. Образ из прошлого начинает транформироваться, приобретает другие черты.
Крепкая рука срывает с головы мужчины парик. И вот под моими пальцами уже совсем иные волосы. Они мягче, шелковистей и они короткие на затылке. Я люблю водить по ним против шерсти. Образ из прошлого потихоньку мутнеет, заменяясь совершенно другим.
— Детка, иди ко мне, — совсем другой тембр, нежели в прошлом.
Мужчина подается на кресле чуть вперед и у меня получается сесть на него сверху.
Сладкий миг проникновения. Медленные движения. Протяжные стоны. Мои пальцы на коротко стриженном затылке. Его руки на моих ягодицах. Медленно, еле слышно, мы приближаемся к финалу. Я чувствую внутри себя его нетерпение. Я ощущаю собственную дрожь предвкушения. Но чего-то не хватает для полного завершения. Нет того, что полностью бы переписало сценарий.
И вдруг резкий толчок и… Данияр вместе со мной встает из кресла. Он держит меня на весу, не прекращая двигаться внутри.
— Поцелуй меня, — командует, прожигая зеленью глаз. — Поцелуй так, как будто в последний раз.
И я целую. С силой, со страстью, с нежностью и с удовольствием. Со всем на что способна дать любимому мужчине. Я чуть ли не кусаю его, но вовремя понимаю, что творю и начинаю зализывать, прося прощения.
Где-то позади нас лежит перевернутая коляска, колесо которой все еще вращается.
Но это уже не имеет значения. Ибо мы взлетаем ввысь. Вместе. Как птицы. И парим от наслаждения в вышине, купаясь в воздушных потоках, играя. Я лечу и рука об руку со мной летит мой любимый, сумевший подарить освобождение.
И теперь в моей памяти будет этот полет, а не что-то иное черной тучей закрывающее сознание.
Мой крик счастья чистый и свободный разносится по всему дому. Как хорошо, что мы живем в лесу и никто нам не мешает играть во взрослые игры.
— О. Мадонна, — хриплый стон вырывается из горла Климова.
Теперь меня эта фраза не раздражает, а, наоборот, раззадоривает, с каждым разом все сильнее и сильнее.
И я вновь и вновь хочу целовать любимые губы, трогать любимые кудри и стонать… стонать от наслаждения, от которого кружит голову и перехватывает дыхание.
Телефонный звонок вырывает из блаженной дремы. Мы с Климовым только-только залезли в кроватку, чтобы хоть немного поспать после незабываемого удовольствия.
— Алло, — хриплю в трубку. Голос сорвала от стонов.
— Плинц и Маденя, ха-ха-ха, — раздается детский смех.