Принц крови
Шрифт:
— Ваше высочество, — произнес он с легким певучим акцентом, — госпожа наша Лакеа, Та, Которая Есть Кеш, спрашивает о здоровье их высочеств.
— Передайте наши самые теплые пожелания императрице, — ответил Арута, — и скажите, что все мы здоровы.
— С большой радостью, — произнес посол и продолжал:
— Я должен просить его высочество ответить на приглашение, посланное госпожой моей. Семьдесят пятая годовщина ее величества — событие, не знающее себе равных в Империи. Юбилей будет праздноваться два месяца. Присоединится ли к нам ваше высочество?
Король,
— ни один правитель не отваживался пересекать границы государства, которое считалось самым страшным в Мидкемии. Отказы были приняты. Совсем другое дело-приглашение принца и принцессы Крондорских.
Западные земли Королевства Островов было почти самостоятельным государством, которым правил принц Крондорский. Королевский двор в Рилланоне решал только самые общие вопросы. И Аруте чаще чем кому бы то ни было приходилось иметь дело с кешианекими посланниками — большинство возможных конфликтов между Кешем и королевством могло бы произойти на южной границе его Западных земель.
Арута взглянул на жену, потом снова посмотрел на посла.
— Мы сожалеем о том, что долг правителя не дает нам возможности совершить столь долгое путешествие, ваше превосходительство.
Выражение лица посла ничуть не изменилось, но по едва заметному прищуру можно было догадаться — кешианец расценивает отказ почти как оскорбление.
— Очень жаль, ваше высочество. Госпожа моя считает ваше присутствие чрезвычайно важным; если так можно выразиться, с вашей стороны это было бы проявлением дружбы и доброй воли.
Последняя фраза не ускользнула от внимания Аруты. Он кивнул.
— Тем не менее, с нашей стороны было бы недостойно отнестись к нашим южным соседям без должного внимания, если бы мы не отправили того, кто мог бы представлять королевскую семью Островов и засвидетельствовать нашу добрую волю. — Взгляд посла сразу переместился на близнецов. — Принц, Боуррик, первый наследник трона Королевства Островов, будет представлять нас на юбилее императрицы, господин мой. — Боуррик, оказавшись в центре всеобщего внимания, приосанился и ощутил потребность одернуть тунику. — А сопровождать его будет принц Эрланд, его брат.
Боуррик и Эрланд обменялись встревоженными взглядами.
— Кеш! — прошептал Эрланд, едва сдерживая изумление.
Кешианский посол на мгновение склонил голову в знак, того, что оценил волю принца.
— Это достойное решение, ваше высочество. Госпожа моя будет довольна.
Арута, обводя взглядом зал, на мгновение задержался на каком-то человеке в дальней его части и продолжал осмотр дальше. Когда кешианский посол отошел, Арута, поднявшись с трона, произнес:
— У нас много дел сегодня; завтра прием начнется в десятом часу стражи. — Он предложил принцессе руку, она оперлась на нее поднимаясь. Провожая ее с подиума, он шепнул Боуррику:
— Жду вас с братом у себя в кабинете через пять минут. — Все четверо детей поклонились, когда
— Звери! — воскликнула она. И обняла каждого по очереди. — Не хочется мне говорить, но все же я рада видеть вас обоих дома. Когда вы уехали, стало очень скучно.
— Я слышал другое, сестричка, — ухмыльнулся Боуррик.
Эрланд, обвив рукой шею брата, притворно-заговорщически зашептал:
— До моего слуха дошло, что двоих сквайров принца с месяц назад видели в драке, а причиной был спор — кому из них сопровождать нашу сестричку на праздник Банаписа.
Елена посмотрела на братьев прищурившись.
— Я ничего не знаю о драке этих идиотов, — она улыбнулась, — а тот день я провела с Томом, сыном барона Лоуэри.
Братья рассмеялись.
— И об этом мы слышали, — произнес Боуррик, — твоя репутация, известна даже приграничным баронам, сестричка! А тебе еще и шестнадцати нет!
Елена подхватила юбки и прошествовала мимо братьев.
— Ну мне почти столько же лет, сколько было маме, когда она повстречалась в папой. А коли уж мы заговорили о папе, то надо вам напомнить: если вы сейчас не придете к нему, он прикажет зажарить вашу печенку к завтраку. — Она отошла на десяток шагов, повернулась в вихре шелковых юбок и еще раз показала братьям язык.
Оба рассмеялись, и Эрланд заметил, что рядом с ними стоит Ники.
— А это что?
Боуррик сделал вид, что оглядывается, но взгляд его скользил поверх головы Ники.
— Ты о чем? Я ничего не вижу.
Лицо Ники выражало отчаяние.
— Боуррик! — воскликнул он, чуть не заплакав.
Боуррик глянул вниз.
— Ага… — Он повернулся к брату:
— Что это?
Эрланд медленно обошел Ники.
— Не знаю. Для гоблина маловат, для мартышки великоват — может быть, очень большая мартышка?
— Карлики шире в плечах, а нищие не так хорошо одеты.
Лицо Ники потемнело, в глазах заблестели слезы.
— Вы обещали! — выкрикнул он срывающимся голосом. Он поднял взгляд на братьев, которые смотрели на него сверху вниз ухмыляясь; слезы потекли по его щекам; он неожиданно пнул Боуррика и убежал. Хромота не помешала ему спастись бегством. В зале еще долго слышались его всхлипывания.
Боуррик потер ногу.
— Ох. Мальчишка научился пинаться. Что обещали?
Эрланд возвел глаза к небу и вздохнул.
— Больше не дразнить его. Опять нотации. Конечно, он побежит к маме, она поговорит с отцом, а он…
Боуррик поморщился.
— И опять нотации.
Тут они хором сказали:
— Отец! — и поспешили к покоям Аруты. Стражник, завидев подходивших братьев, распахнул перед ними дверь.
Арута сидел в своем любимом старом кожаном кресле. Слева от него стояли барон Джеймс и барон Локлир. Арута произнес: