Принц Модильяни

Лонгони Анджело

Оскар потом припомнил мне этот случай:

– Микели не такой дурак, как ты, он понял, что ты ей нравишься.

– Я нравлюсь Нине? Она даже не смотрит на меня.

– Ты ничего не почувствовал, когда держал Нину за руку?

– А что я должен был почувствовать?

– Не почувствовал ее трепет?

– Ее рука была вспотевшая и вся дрожала.

– Вот видишь? Амедео, давай, продолжай быть идиотом… Но помни: под лежачий камень вода не течет.

Теперь я знаю, что умру – уже познав разницу между

любовью за деньги и тем, что происходит с подлинным, взаимным и искренним желанием давать и получать наслаждение.

Я не отрекаюсь от своего опыта в борделе; наоборот, он был мне очень полезен для практики и избавления от стыда и неуклюжести. Половое влечение подростка – это беспорядочный маразм из фантазий и наивных предположений о женском теле. Девушки, которым я платил, терпеливо раскрывали мне маленькие тайны телесной любви.

Но то, чем я занимаюсь сейчас, – это абсолютное наслаждение. Это одновременно чудо, магия – и идеально выполненный химический опыт, в котором два вещества становятся одним целым. Два тела, которые долгое время смотрели, выслеживали, наблюдали, желали, добивались друг друга, – наконец встречаются, соприкасаются, наслаждаются. И нет другой причины для того, что происходит, кроме как молодость, удовольствие и взаимное притяжение.

Я настолько потрясен прелестью ощущений, которые испытываю, что совершенно растерян. Кожа, глаза, голос, волосы, запах, вкус – все это доставляет удовольствие, к которому добавляются действия, реакции, взгляды, слова, улыбки, ласки. Это как школа – но с самостоятельным обучением, без учителей.

Мы нашли небольшой сеновал для наших встреч. Заниматься любовью в таком месте просто восхитительно. К естественному запаху тела Нины примешивается аромат сена, травы и деревни. От нее пахнет цитрусами и детским мылом, любой запах способен меня возбудить. Ее белоснежная кожа немного краснеет из-за жары, поцелуев и ласк. Ее тело извивается от наслаждения, а лицо искажает боль.

Нина наслаждается – и не стыдится этого, наоборот, выражает чувства, не сдерживая себя. Иногда она задерживает дыхание – кажется, что она может умереть от удушья; я переживаю, смотрю на нее с беспокойством и хочу остановиться, чтобы избежать смерти от остановки дыхания. Но, как только я перестаю двигаться, она распахивает глаза и говорит мне: «…нет, прошу тебя, не останавливайся!», или: «Еще, еще!» Даже когда мне кажется, что я не делаю ничего особенного, она постоянно повторяет одно и то же. «Да, да, да… продолжай». Самое странное и пугающее – когда она закатывает глаза: зрачки исчезают за веками. Кажется, что она сейчас лишится чувств или даже умрет.

В борделе девушки притворялись, что наслаждаются, – их услуги мужчинам предусматривают и актерскую игру, иллюзии тут включены в стоимость. Даже слова, которые они шептали или кричали, мольбы, уговоры, вульгарные и непристойные фразы, – все это было частью сценария.

Реальность значительно лучше, чем фальшивые представления в борделе. Проститутки – жалкие дилетантки, их любительский спектакль даже рядом не стоит с бурной страстью Нины.

Я только сейчас начинаю понимать, какие наслаждения мужчина способен вызвать в теле женщины. Можно сказать, что я пришел к Нине практически девственным.

Подлинное и взаимное желание очень далеко от обмана, предлагаемого борделем. Как может мужчина, у которого был искренний секс, вновь посещать подобные места? Никогда в жизни я больше не буду платить женщинам.

– Амедео Модильяни, Амедео Модильяни, Амедео Модильяни… Похоже на имя значительного человека.

– А не на имя какого-то идиота?

– Нет. Амедео… мне не верится, что я с тобой.

– Это мне не верится, что я с тобой.

– Знаешь, я все время на тебя смотрела.

– Я тоже все время на тебя смотрел.

– Я знаю.

– Вот видишь? Вы, женщины, всегда всё замечаете. А я думал, что тебе нравится мой друг Оскар.

– Кто? Гилья? Ты с ума сошел? Он взрослый, неучтивый, и он уже мужчина.

– А я не мужчина?

– Ты юноша. Ты моего возраста, и ты красивый.

– Я красивый?

– Не прикидывайся, ты это знаешь.

– Нет, мне никто не говорил, что я красивый.

– Ты врешь.

– Амедео Модильяни красив. Дамы и господа, это Амедео Модильяни, красивый художник.

– Ну ты и дурак… Ты издеваешься надо мной?

– Амедео Модильяни, художник… неспособный, бесталанный, но красивый. Самый красивый художник Ливорно. Что я говорю, дамы и господа, это самый красивый художник Тосканы, даже не так – самый красивый художник Италии! Больше того, этот самый красивый художник на сеновале занимается любовью с Ниной, самой красивой девушкой на свете.

– Глупый…

– Да, я глупец… я сумасшедший, которого ты сделала счастливым.

– Почему ты так говоришь? Я всего лишь служанка.

– Всего лишь? Ты – лучшее, что у меня было в жизни.

– Амедео, ты еще мальчишка. Твоя жизнь только начинается. Кто знает, сколько у тебя будет таких лучших.

– Сейчас ты – лучшая. Нина, ты не понимаешь. Ты сделала меня счастливым.

– А ты – меня.

– Тогда давай скажем это друг другу тысячу раз. Нина, ты делаешь меня счастливым.

– Амедео, ты меня делаешь счастливой.

– Хорошо бы сделать фотографию: какие мы сейчас, молодые, обнаженные, среди сена, в летнюю жару, вокруг цветы, деревня…

– Нет, не надо фотографию. Представляешь, что будет, если ее увидят? Моя семья, твоя, маэстро Микели…

– Если бы нашу фотографию увидели – какие мы сейчас, здесь, – все бы поняли, как мы счастливы, и захотели бы быть такими, как мы.

– Нет, с нас бы захотели снять шкуру и поколотить.

– Ты восхитительна, твоя кожа прекрасна, ты благоухаешь, твои глаза – лучшее, что есть в этом мире, и ты умеешь быть такой…

– Такой?

– Возвышенной.

– Что это значит?

– Возвышенная? Ты не знаешь?