Принц на белом коне под новый год
Шрифт:
Я сжалась, через силу шагнула назад. А потом сияние фар окутало высокую фигуру, прянуло в лицо. Красивое, как с обложки. И сейчас, когда оно было не раздражённым и сердитым, а встревоженным — казалось совсем нереальным. Я застыла, глядя на него широко распахнутыми глазами.
Почему именно он? Из всех вариантов — он. И хоть конь в этот раз был не белый, а железный, снова мы встретились в обстоятельствах, в которых нельзя было.
— Эй… — мужчина ускорил шаг, направляясь ко мне, но, заметив, что я
— Не бойся, — тихо и мягко сказал он.
И что-то было в его тоне, в том, как осторожно он протянул вперёд руку ладонью вверх, что я поверила. Поверила, что можно не бояться, можно позволить ему приблизиться.
Он сделал один короткий шаг, потом ещё. Я втянула голову в плечи, прячась от морозного ветра и его взгляда. Я боялась, что он увидит мои слёзы, растрёпанные волосы, эту ночь и пустырь вокруг, и всё поймёт. Поймёт даже больше, чем было на самом деле. Начнёт спрашивать, а я не смогу ответить.
Но мужчина молчал. Только сделал движение рукой, будто успокаивающе поглаживал по плечу, но плеча не коснулся.
От этого я окончательно потеряла контроль. Разревелась навзрыд. С некрасивыми рыданиями и всхлипами. Сквозь непроизвольные содрогания ощутила, как на голову легло что-то тёплое. Это он накинул на меня, точно платок, свой шарф. Не колючий, а очень мягкий, пахнущий почему-то корицей. У меня дома так всё детство пахло по выходным, я обожала шарлотку с корицей. И этот запах, неожиданное тепло перещёлкнули что-то во мне.
Быть взрослой, крепиться, справляться… Мне захотелось просто, чтобы кто-то укрыл собой от всего на свете. И я, не думая, что творю, ткнулась лбом в грудь этому мужчине. Слишком красивому, слишком богатому, слишком, слишком, слишком… И он не оттолкнул. Погладил по спине, по волосам. А потом тихо, но твёрдо сказал:
— Всё уже хорошо. Всё хорошо.
Я закивала, отстраняясь. Почему-то страшно было закапать слезами его пальто, наверняка жутко дорогое. По-хорошему, и шарф надо было отдать, а то вдруг он стоит, как вся моя зарплата, но в нём было так тепло, что от одной мысли снова открыть голову морозу, становилось больно. Наверное, я поёжилась, потому что мужчина будто спохватился:
— Куда тебя отвезти?
Я быстро глянула на его тачку — огромную, с тонированными стёклами, мощными дверьми — и то домашнее тепло, что охватило и успело успокоить, снова выстудило из меня. В такую если попадёшь, уже не выберешься.
Я затрясла головой из стороны в сторону. Он сделал глубокий вдох, будто набирался терпения.
— Эй, — такая мягкость в его голосе, — Я понимаю. Веришь? Я не хочу сделать тебе ничего плохого. Хочешь, я вызову полицию, скорую?..
Я ещё сильнее замотала головой. Им придётся рассказывать в деталях, называть имена. Я не могла, просто не могла.
— Что же мне с тобой делать, — мужчина произнёс это будто куда-то в сторону, а потом уже продолжил для меня: — Замёрзнешь тут совсем. Давай так, телефон есть?
Я кивнула. Наверное, он решил, что меня изнасиловали и ограбили.
— Отлично, ты сейчас переписываешь номера моей машины и шлёшь родителям, подруге, кому хочешь.
Только не подруге… Но я послушно вытащила телефон и задубевшими пальцами начала вбивать цифры.
— Имя запиши. Влад Кириллович Мельников.
Влад… Хорошее имя, будто гладящее.
— Записала? — спросил он. — Скажи, чтоб ждали тебя через полчаса-час.
Я действительно набрала всё это в сообщение маме, но не отправила. Потом не отмашешься, устроит допрос, что это было. Вот Динке могла бы слать любую непонятную хрень, она бы поняла… Но Динке было нельзя.
В итоге я сделала самое дурацкое, что могло прийти в голову: создала отложенный пост на своей страничке, который начинался словами: Если я не вернусь, то…
— Ну что, так лучше? Спокойнее? — улыбнулся Влад. — Поехали?
Вроде, так и правда было лучше. Да и если подумать, мы стояли тут одни в темноте, вокруг овраги и пустырь. Хотел бы что-то со мной сделать, мог уже сто раз. Да хоть в ту же машину затащить… Я снова вздрогнула от морозного укола промеж лопаток и прогнала пугающие мысли прочь.
Влад открыл мне дверь и, придержав за локоть, помог забраться внутрь. Против тесного, пропахшего конюшней салона Тойоты, здесь был будто дворец против хлева. Простор и кожаные сиденья, нотки хвои в воздухе… И тепло, как же тут было тепло!
Я съёжилась на своём месте, пытаясь как можно меньше касаться всего тут своей притёртой автобусами одеждой, собой — хранившей запах конной прогулки. А хотелось распластаться по сиденью и позволить жару печки впитаться в каждую клеточку.
Влад хлопнул дверью с моей стороны, обошёл машину, пару раз мелькнув в лучах фар, и занял водительское место.
Я ещё не успела пристегнуться, как щёлкнули замки на всех четырёх дверях. Я вздрогнула:
— Это зачем?
— Прости, привычка, — с искренней виной в голосе отозвался Влад. Замки тут же открылись обратно.
Я проследила взглядом за тем, как он пристегнул ремень, и только потом проделала то же самое сама. Руки Влада легли на руль. Я невольно залюбовалась его пальцами — не короткими сосисками с обкусанными ногтями, как у многих парней, а длинными, подвижными, с аккуратным мужским маникюром.
Машина плавно тронулась и покатилась по дороге, и почему-то в этот раз я не боялась, что внутри всё будет сжиматься от дурацких лихих манёвров.
Так и вышло.
Но сначала мы подъехали к первым окраинным домам, к остановке…