Принц Полуночи
Шрифт:
Посмотрев вверх, он увидел в темноте какое-то движение и услышал отчаянные глухие удары: она пыталась подкатиться к нему.
Потребовалось гигантское усилие, чтобы выпрямиться и вытащить из Ножен стилет.
В темноте он едва-едва видел, поэтому пришлось нащупывать веревку, и Ли вскрикнула, когда он просунул лезвие под узел.
— Прости, — пробормотал он, осторожно разрезая шнур.
Ли отодвинулась раньше, чем он смог его распутать.
— Дай мне нож, — свистящим шепотом произнесла
Он перехватил стилет и вложил рукоятку в ее руку.
— Будь осторожна.
— Да уж… Не хочу, чтобы у меня лодыжки были порезаны, — пробормотала она. — Сейчас, вот так… Готово. Давай сюда!
— Туда вверх? — прохрипел он.
— Ты собираешься выйти тем же путем, каким вошел? Другого пути внизу нет.
Он посмотрел на закрытую дверь часовни. Пламя пробивалось вдоль косяка, приглушенное только дымом.
— Я помогу тебе, Сеньор. — Она перегнулась через перила. — Хватай мои руки.
— Ты собираешься втащить меня наверх?
— Мы сделаем это вместе. Неужели ты думаешь, что я тебя оставлю?
— Вместе?
— Давай! Встань на стул проповедника и дай мне твою руку!
— Нет. Тебе меня не удержать.
Он пригляделся к черноте кафедры под навесом и встал на стул. Коленом он нащупал резьбу.
— Я сам смогу это сделать.
Рывком он оттолкнулся вверх, пытаясь в темноте ухватиться за резьбу над кафедрой, но его обожженные пальцы не смогли удержать вес его тела на весу.
— Дай мне твою руку! — закричала она. — Что с тобой случилось?
Он снова взгромоздился на сиденье и, ухватившись за резьбу, сильно оттолкнулся здоровой ногой. Мгновение он висел на руках и пытался перекинуть свое тело на крышу кафедры.
И тут он почувствовал ее руки, крепко ухватившие его. Она тащила его с такой силой, какую он никогда не предполагал в женщине.
Этот ее рывок вверх дал ему необходимый дюйм. Он поставил колено на верх кафедры, подтянул за ним второе. А затем оказался наверху, тяжело дыша ободранным горлом.
— Торопись! — Руки Ли ощупью искали его. — Сюда… Здесь окно.
Он перебрался через перила и, спотыкаясь, пошел за ней. Она уже высовывалась из открытого окна. Перекинув ноги через подоконник, Ли спрыгнула вниз. Эс-Ти выглянул наружу и с облегчением увидел, что до земли только два ярда.
Перекинув раненую ногу через подоконник, он осторожно спустился в сорняки, держась за ноющее бедро, и жадными глотками глубоко втягивал в себя сладкий чистый воздух и не мог надышаться.
Ли вцепилась ему в руку и тащила за собой:
— Скорее пойдем отсюда… надо уйти от дома!
Он позволил ей тащить себя, кашляющего и спотыкающегося в холодном мраке. Когда его движение выровнялось, он выпрямился, ощупью нашел ее плечи, схватил обеими руками ее лицо и поцеловал.
К его удивлению, она зарылась пальцами в его волосах и вернула ему поцелуй, возвращая ему такой же вкус сажи и крови, прижимаясь к его обожженному телу, пока он чуть не свалился, потеряв равновесие от силы этого поцелуя. Он отчаянно сжимал ее плечи, как вдруг она вырвалась.
— Я знала, что ты придешь, — сказала она и отвернулась, глядя во мрак.
Эс-Ти сквозь дым смотрел на нее и улыбался. Он откинулся назад, запрокинул лицо в небо и испустил вопль радости.
— Ты что, сошел с ума? — крикнула она из темноты. — Пойдем в безопасное место!
Глава 24
Эс-Ти дотянул только до деревьев на краю разросшегося сада. Схватившись за ствол одного из деревьев, он прислонился к коре:
— Сядем. Должен… отдохнуть.
Раненая нога подломилась. Он обхватил дерево рукой и сполз на колени.
Ли сжалась в комок около него. Он видел только часть ее лица, освещенного желтым светом пожара.
Она отвела его руку с ноги и склонилась над раной. Затем без единого слова развязала галстук, свободно болтавшийся у него на шее, и завязала им рану. Эс-Ти стиснул зубы, чтобы не застонать. Очень болел укол шпаги, но больше всего мучила обожженная кожа. Всюду, где одежда касалась его, казалось, были ожоги. Прикосновение холодного воздуха к лицу и рукам было ледяным.
— Ты не сказал мне, что ранен, — прошептала она. — Невозможный Сеньор!
— Ранен? — повторил он скрежещущим голосом. — Вареным ракам было лучше.
— В каком месте у тебя ожоги?
Он поднял руку и повернул ее. Запах сгоревшей шерсти смешался со сладким запахом древесного дыма.
— Хуже, по-моему, ладонь.
— Где твой нож? Мне надо будет срезать твою перчатку.
Прежде чем он успел что-то сказать, она нащупала у него на поясе стилет. Эс-Ти тяжело дышал, стиснув зубы, когда она разрезала шерсть на тыльной стороне руки и начала, как кожуру, снимать остатки перчатки с ладони. Его пронзила невольная дрожь.
— Ляг на землю, — произнесла она. — У тебя голова не кружится?
— Со мной все в порядке, — проговорил он, но было чертовски приятно позволить ей делать всю работу, поддерживать его плечи, пока он опускался на землю.
— Колокола звонят? — пробормотал он, вздрагивая, когда она возобновила свои попытки очистить его руку от сгоревших остатков перчатки.
— Да. Они бьют в набат в церкви. Оставайся здесь. Я пойду за водой.
Она кинулась прочь, а Эс-Ти осознал, что ночь была освещена не только огнем пожара. Отдаленные крики приблизились, сверкали факелы.